«Виллемина на площади. Работает», — вспомнил я слова продавщицы кукол.

И что мне теперь делать? Подойти и представиться по совету Драганки — чтобы тут же оказаться на месте Крома?!

Впрочем, самой колдуньи я не увидел. Похоже, все официальные лица уже ушли. На помосте вообще никого не было, кроме нескольких скучающих стражников да палача, который перекуривал, сидя на краю помоста, и болтал со зрителями.

Я остановился метрах в трех от помоста — ближе не подпускали стражники — и заглянул Крому в лицо, слабо надеясь, что обознался. Но нет, увы, это был он. Я узнал даже его высокие ботинки на шнуровке — такие же продавались у нас в «Военторге». Голову Крому оставили человеческую — видимо нарочно, как более выразительную, чем драконья морда. На бледном лице застыло страдание, на искусанных губах запеклась кровь…

На душе стало невыразимо погано. Я не успел. Не выполнил долг. В такие минуты очень ясно осознаешь то, что вроде бы знаешь и так, — на свете нет ничего непоправимого, кроме смерти…

Но за что его казнили? Как умудрились захватить его, огнедышащего дракона? И что он вообще делал в этом мире?!

В этот миг Кром шевельнул кудлатой головой и открыл глаза.

Я обмер… Потом окликнул его дрожащим голосом, не думая ни о стражниках, ни о собственной безопасности. Но Кром не отреагировал. Хотя его глаза были открыты, они ничего не видели. Он меня не услышал. Или вообще не понял, что его окликают. Казалось, пытки лишили его разума. Неудивительно. Я бы на его месте точно сошел с ума. Причем заранее.

Я отошел от эшафота на подгибающихся ногах. Меня колотил озноб. Со всех сторон меня толкали и пихали, кричали прямо в уши, а казалось — где-то вдалеке… И колокольный звон… Откуда он?

Я потряс головой. Звон пропал. Только в обморок упасть не хватало!

Возле эшафота галдели и суетились, как на фондовой бирже. «Что они так голосят?» — вяло заинтересовался я. Прислушался и понял: делают ставки, сколько еще протянет дракон.

Меня поразило выражение искренней радости на всех без исключения лицах.

Неужели здесь так ненавидят драконов? Вот бы не подумал… Конечно, местные жители и мне собирались выбить зубы, но не от ненависти, а чисто ради барыша. Нормальное прагматическое отношение. Но отнюдь не стремление замучить и бурно веселиться по этому поводу.

Вывод я мог сделать только один: всенародная ненависть — это заслуга лично Крома.

Усилием воли я приказал эмоциям заткнуться и снова подошел вплотную к эшафоту. Но на этот раз я даже не стал смотреть на несчастного Крома. Дело в том, что рядом с местом казни я заметил плакатик.

На плакате был высокохудожественно нарисован зеленый дракон. Ну да, Кром же был зеленым. Под драконом было что-то написано — красивой вязью, вроде как латинскими буквами, но на языке, не имеющем ничего общего с латынью. Я оглянулся, заметил одного из крикунов, который охрип и выбыл из тотализатора, и попросил его прочитать объявление. Тот что-то проворчал по поводу неграмотной деревенщины, но все же прочел:

— «Отступник, презревший Закон, запятнавший себя людоедством.

Будет казнен сегодня во искупление своих злодеяний и в назидание прочим отступникам. Да восторжествует справедливость, да исполнится Закон!»

Внимательно выслушав эту высокопарную муть, я невольно бросил недоверчивый взгляд на Крома. Какое людоедство? Они с ума сошли? Это Кром-то — людоед? Да скорее я им стану, чем он!

— Чепуха какая-то! Почему — отступник? От чего он отступил? В каких злодеяниях его обвиняют? Почему вообще дракона казнят люди?

Охрипший посмотрел на меня как на деревенского дурачка.

— Его же в городе поймали, — сообщил он. — Виданое ли дело — дракон в город полез! Уже путников на трактах им мало! Попался — а теперь и людям радость, и отступникам урок! Погоди, сейчас Виллемина с пилой подойдет.

— С пилой?!

— Да она вроде хотела вскрывать ему черепушку, чтоб гранат достать, пока не помер… Долго ждала, пока ослабеет, публике уже наскучило… Вообще, она сегодня какая-то медлительная, словно время тянет…

Я отошел подальше от почтенного горожанина, с трудом удерживаясь, чтобы не заехать ему кулаком по роже. В голове засела одна-единственная мысль: что делать?!

Спасать Крома, что-что!

Недаром же он мне снился. Недаром звал на помощь именно меня. Долг приказывает мне вытащить его отсюда — немедленно и как угодно.

Но в самом деле — как?

Я сосредоточился и принялся мысленно прикидывать план, взвешивая все плюсы и минусы. Если я сейчас возьму и превращусь — что может мне помешать унести отсюда Крома? Охрана с копьями? Пара десятков стражников? Сложно, конечно, но если напасть внезапно…

План понемногу вырисовывался.

«Дохнуть огнем, распугать охрану, схватить дыбу вместе с Кромом — отвязывать не будет времени… Унести ее… Гм… Куда? Однозначно из города — в горы, в гнездо? А дальше что?»

Что дальше, я не знал, но стоять на площади и глазеть, как Крому будут пилить голову, тоже не собирался.

Я вздохнул, расправил плечи и шагнул к эшафоту, но застыл на полушаге. Я забыл про один здоровенный минус.

Колдунья. Красотка Виллемина, способная чарами останавливать превращение. Правда, сейчас ее тут нет, но… Я даже не сомневался: если понадобится, она сразу явится. Она уже показала свою способность мгновенно появляться именно там, где ее не ждут. Я приказал себе быть осторожнее, огляделся, убедился, что на меня никто не смотрит, и быстрым драконьим взглядом оценил обстановку.

И очень порадовался, что это сделал.

Дыба и помост были зачарованы. Магия незнакомая и очень неприятная. Похоже, та самая, блокирующая превращение. Если бы я прикоснулся к дыбе, то свалился бы рядом с Кромом, в таком же беспомощном состоянии, как и он.

Именно на этот случай эшафот и караулила стража с копьями. Наконечники покрывала странная темноватая патина. Я потянул носом и уловил едва заметный запах плесени.

Где-то я уже встречал этот запах…

Я зажмурился, и перед глазами возникла картина: весенние горы, ивовая клетка, зеленые свечи… Виллемина отряхивает руки, и все платье у нее словно в саже…

Ну конечно.

Похоже, как раз таких, как я, тут и поджидают.

«Да это же ловушка, — понял я. — А Кром — приманка в ней».

Меня бросило в холодный пот, когда я осознал, как близко был к тому, чтобы попасться. Ну спасибо тебе, Драганка! Я-то думал, она обо мне заботится, а она меня просто-напросто сдала!

Не попрощавшись с Кромом даже взглядом, я развернулся и неторопливым шагом удалился с площади. Хотя, как никогда, хотелось нестись прочь со всех ног.

Окрестные переулки были забиты людьми. Народное гуляние продолжалось. Тяжелые двери многочисленных питейных заведений были распахнуты настежь, из них доносились визгливые трели каких-то сопелок, слышался хохот и валил сизый табачный дым. В дыму виднелись очертания длинных лавок и столов, уставленных бочонками, бутылками, кувшинами и прочей стеклотарой. Я выбрал самое задымленное и шумное заведение и нырнул в сизый смог. Здесь вряд ли кто-нибудь обратил бы внимание на непраздничное выражение моего лица. Протолкавшись к стойке, я купил полуведерную кружку местного пива и первую попавшуюся колбаску и забрался с ними в самый темный и укромный угол. Пиво оказалось на удивление хорошим и даже не разбавленным — истинное чудо для разливного. Впрочем, мне было все равно. Какая разница, чем напиваться?