В тумане мелькали тени, громыхали раскаты хохота. Слева хором пели, не в такт стуча по столу, справа под столом кого-то явно рвало. Я методично топил стресс в алкоголе. Узы долга висели на мне, как мельничные жернова. По мере того как уровень пива в кружке понижался, мозг выдавал все более бредовые способы вызволения Крома, но у меня пока еще хватало здравого смысла не пытаться их реализовать. В процессе обдумывания очередного самоубийственного плана я вдруг почувствовал на себе чей-то заинтересованный взгляд.

Хотя народу в таверне было битком, напротив меня так никто и не сел. То ли все располагались своими компаниями, то ли народ отпугивала моя мрачная рожа и чужеземный внешний вид. Одиночество меня вполне устраивало — но, похоже, ему пришел конец. Из смога вынырнул тощий белобрысый парень и замер рядом со мной, опасно балансируя обедом. В одной руке он нес такую же как у меня кружку, в другой с трудом удерживал деревянное блюдо с жареным мясом, за которым тянулся ароматный шлейф. Парень покосился на меня, явно прикидывая, сесть ли рядом или поискать место получше.

И тут я узнал его. Это был наглый аптекарь! Тот самый, который однажды пытался выбить у меня клык.

Я криво улыбнулся и сделал ему знак садиться.

Аптекарь радостно ощерился в ответ, плюхнулся рядом и немедленно накинулся на жареное мясо. Несколько минут мы молча ели, пили и переглядывались. Я прикидывал, стоит ли возобновлять знакомство. Точнее, знакомиться по новой. Ведь аптекарь никогда не видел меня в человеческом облике.

Пока я размышлял, аптекарь решил представиться первым:

— Ян. — Он дружелюбно протянул руку через стол. — Ян Хаген.

— А я…

Я понял, что снова вот-вот назовусь Васкесом, и быстро сказал:

— Я тоже Ян. Ян Загорский.

— Ого! Из благородных, что ли?

Мне послышалась в его словах легкая издевка.

— Князь инкогнито, — таинственным шепотом сообщил я. — Сегодня можно звать меня просто Ян. Добавлять «ваша милость» необязательно.

Ян Хаген хитро улыбнулся, особо даже не скрывая, что мне не поверил. Похоже, он тоже принял меня за деревенщину, причем глупого и хвастливого малого. Ну и ладно. Меня это более чем устраивало.

— Из каких краев ваша княжеская милость? — спросил он.

Понемногу завязался застольный разговор о том о сем. Мне не очень-то хотелось болтать. Но я напомнил себе, что я деревенщина из Загорья, и принялся через силу расспрашивать аптекаря о местных достопримечательностях.

Тема оказалась богатая. И удобная — диалог сразу превратился в монолог. Родным городом Ян Хаген мог похваляться до бесконечности. Я узнал, что вошел в город через ворота Восточного Ветра. Ворот в Уважеке было четыре штуки, по числу сторон света, и все они были зачарованы от нечисти. Точнее, так полагали горожане, потому что крепостным стенам и воротам было лет пятьсот, и точного назначения каменных роз никто уже не помнил. Однако нечисть в самом деле в город не совалась, из чего делался закономерный вывод, что защита работает. Так что, если бы я был каким-нибудь местным упырем, меня просто выдуло бы из города.

Но видимо драконы как-то просачивались.

Княжеский замок назывался красиво — Мгла-Крона и тоже был на две трети заколдован. Почему именно на две трети, я так и не понял. А фонтан, из которого я напился, звался Ворчливая Земля. В городе считали, что в нем заточен некий подземный бог, который злится и плюется и заплевал бы весь город, если бы предыдущий городской маг не прихлопнул его зачарованной каменной чашей.

В общем, проще было спросить, что в городе есть НЕ магического.

За разговором время и пиво уходили незаметно. Мы, не сговариваясь, взяли еще по кружке и одно на двоих блюдо колбасок. После второй кружки мельничный жернов долга на моей шее существенно полегчал. Я хотел было поспрашивать аптекаря про Виллемину, но разговор свернул на экономику, политику, погоду — мы обсуждали все что угодно, кроме того, что меня интересовало.

Аптекарь болтал не умолкая (еще в нашу первую встречу в горном лесу я заметил, что язык у него как помело). По его словам, богаче, роскошнее и могущественнее Уважека не было города ни в здешних, ни в дальних краях, ни тем более в паршивом провинциальном Загорье.

— Значит, это столица вашего княжества? — уточнил я.

— Столица? — не понял Ян.

Но скоро мы разобрались. Уважек не был столицей — потому что стенами его владения и ограничивались. И вообще понятия «столица» в этом мире не было.

Понемногу я въехал в местное политическое устройство. Оно напоминало средневековую Италию: многочисленные города-государства, связанные торговыми и культурными узами, каждый — сам по себе. Ян перечислил десяток таких городов-княжеств навскидку. Все они либо дружили, либо враждовали между собой, то и дело заключая непрочные союзы или бурно ссорясь, но каких-то глобальных войн тут не бывало уже очень давно. Поэтому большая часть городов процветала.

Главную прибыль Уважеку приносили, как я верно догадался, медные месторождения. Кроме того, он славился как крупный центр торговли и культуры — то есть колдовства.

— Или вот наш князь Лингар. Орел! Молод, но палец в рот не клади! Как он давеча приказал выкинуть за ворота купцов из Коринды! «И не появляйтесь, — сказал, — со своей вяленой рыбой! У нас своя гниет, девать некуда!» Кстати, рыбные склады прямо рядом с моим домом, подтверждаю — так оно и есть. Одно слово — дипломат!

Аптекарь оказался настоящим патриотом, готовым гордиться буквально всем. Местные девушки были самыми симпатичными, местные купцы — самыми хитрыми, а местная чародейка — самой коварной и искусной ведьмой на свете.

Я обрадовался, что он сам напал на эту тему:

— А я, представь, сегодня видел дом Виллемины. Хотел зайти взглянуть на вашу знаменитую колдунью. Но вместо нее обнаружил каких-то женщин и младенца — и вот забавно, всех трех звали Виллеминами.

Ян захихикал. Сальные белобрысые пряди челки свисали ему на лицо, и он выглядывал из-за них, как лис из камышей:

— Конкурентки мои! Неудивительно, что они по сей день так благодарны Виллемине. С нее-то и пошло у них искусство делать живых кукол-двойников. Одна впитывает в себя все зло и гибнет, другая остается жить за нее. Уже лет триста их дом процветает на торговле этими куклами…

— Триста лет?!

— А что? Для колдуньи это не срок. К тому же, говорят, она из змеенышей.

При этом слове я едва не опрокинул недопитую кружку:

— Змееныш? В смысле… Дочка дракона?

— Ну да. — Аптекарь пожал плечами. — Что в этом такого? Да у нас каждый второй колдун — из драконьих детей. Точнее, колдунья. Мальчиков-то, как подрастут, драконы чаще забирают к себе. Уж не знаю, зачем. Видно, растят себе смену. Не знаешь?

— Откуда мне-то знать? — как можно искреннее удивился я. — Драконьи дети — надо же! Как это сочетается с тем, что творилось сегодня на площади?