полом и озелененным перистилем. Во внутренних помещениях был теплый пол, что оказалось вовсе не лишним.

Инспекция рудников продолжалась лето и осень. За несколько месяцев Константин изучил добычу всех известных металлов: свинца, серебра, меди, олова, золота и железа.

Когда леса поменяли краски, отец и сын вернулись в Лондиниум, где Констанций подвел итог:

— Ты видел, как рождается богатство империи. Цени инженеров, воспитывай управляющих, учись и будь осведомленным во всех областях знаний.

— Обещаю тебе, отец, — с благодарностью заверил Константин.

— Дальше наш путь ляжет на север, в Эборакум[73]. Там живет моя жена с детьми. Я познакомлю вас, и ты должен поклясться, что позаботишься о них, когда не станет меня.

— Клянусь!

— Осталось еще одно государственное дело. Нам нужно выбрать подарки для вождей племен Каледонии[74].

— За них платит казна? — с удивлением спросил Константин.

— Это дешевле, чем воевать, — ответил ему отец.

Тем же днем в резиденцию Августа приехали ювелиры и разложили на столах свой товар. Констанций выбрал несколько массивных витых торквесов[75] и добавил к ним фибулы с кельтскими рунами.

— Ты должен одарить жен и дочерей местных вождей, — сказал он сыну.

Константин остановил свой выбор на нескольких золотых ожерельях, а пока ювелиры паковали украшения в мешки и футляры, заплатил за несколько изящных вещиц, которые собирался преподнести жене и дочерям Констанция.

Небольшой конный отряд сопроводил Августа Констанция и его сына Константина в северную столицу Британии — Эборакум. Погода была прохладной, как бывает в самом конце осени или в начале зимы. Шел дождь, отец и сын спешились с лошадей и перебрались в карруку.

Константин разглядывал в окно непривычные для него леса с остатками рыжих листьев. Они были наполнены дичью: иногда из-за деревьев появлялись олени, кролики выбегали на луга и сопровождали всадников. Дорогу пересекали ручьи и реки, их было на удивление много.

Двигались быстро — Констанций торопился к семье. Ночевали в городках, выросших вокруг римских крепостей.

Дни укоротились настолько, что это заинтересовало Константина.

— На южных рубежах Римской империи такого нет!

Отец рассказал, что когда-то в его резиденции жил ученый грек. Он утверждал: если продвигаться дальше на север, то день станет еще короче. В конце концов найдется такое место, где зимой будет ночь, а летом — день.

— И где сейчас этот грек? — спросил Константин.

— Этого я не знаю. Он попросил денег на путешествие, сказал, что если все время плыть на запад, то можно вернуться в то же место, но только с другой стороны. Жалею, что не помог ему. — Констанций повеселел: — Было бы нелишним проверить!

К исходу четвертого дня они подъехали к Эборакуму, свернули на узкую дорогу, по обе стороны которой тянулись промокшие голые сады.

Всадники въехали во двор в тот момент, когда разошлись тучи и засияло солнце. Констанций первым спрыгнул с коня и вошел в теплый дом. Константин последовал за ним и увидел, как он целует трех малышей. Трое старших детей терпеливо ожидали в стороне, когда отец их обнимет.

Феодора, жена Констанция, приблизилась к мужу последней, и по ее лицу было видно, что она любима и любит.

Наутро Константин решил побродить по городу, который был построен вокруг военного каструма возле реки. Серые улочки не слишком походили на римские, а публика была с налетом провинциальности: латынь горожан не отличалась изысканностью. Но когда появлялось солнце, городок становился ярче и приобретал средиземноморские очертания.

В христианском храме, что располагался между форумом и храмом Меркурия, шла воскресная служба и слышалось пение хора. На этой части Римской империи гонения на христиан не прижились, и это было заслугой Констанция.

Константин не стал заходить в церковь, но музыка пробудила в его сердце воспоминания о матери.

После Сатурналий Август Констанций и Константин с конной сотней выступили к валу Адриана[76], откуда им предстояло двигаться еще на сто двадцать миль в северном направлении. Лишь на следующий день, к вечеру, они достигли каструма Виндоланда[77]. Здесь были просторные конюшни и свободные казармы для всадников. После продолжительного марша на холоде под дождем сухие теплые помещения казались заслуженной роскошью.

Утром Август Констанций с сыном и офицерами форта подъехали к валу Адриана. Это была мощная крепостная стена с бойницами и наблюдательными башнями.

Офицеры поднялись на стену, и префект лагеря сообщил:

— Здесь проходит граница Римского мира. Дальше простираются земли варваров.

Адрианов вал проходил по гребням холмов, спускался в низины и, не прерываясь, уходил за горизонт. Со стороны противника перед стеной был вырыт глубокий ров. Ширина стены позволяла свободно разойтись двоим пешим воинам, не задев друг друга плечами.

— Сколько же легионов строили этот вал? — спросил Константин.

Ему ответил пожилой заслуженный центурион:

— Думаю, что тысяч двадцать военных. Император Адриан привел сюда Девятый Испанский легион, потом подогнали несколько ауксилий, да еще два легиона из тех, что стояли на границе.

— Какова его высота?

— Двадцать футов, плюс глубина рва. Бывает и выше, если стена стоит над обрывом.

— Серьезная защита. Неужели всю Каледонию от Римской империи отделили?

— От моря до моря — восемьдесят миль, Виндоланда стоит посередине. Сначала строили форты, но толку не было. Кале-доны, пикты и креоны ходили нас грабить, как на рынок. Тогда Адриан решил соединить все форты и каструмы стеной.

— И это сработало?

— Конечно. Теперь смотровые башни одна от другой через полмили стоят. Раньше-то были реже. А здесь такие плотные туманы бывают: вытянешь руку — пальцев не видно. Пикты этим пользовались, через стену перебирались. Теперь это редкость.

Офицеры вернулись в каструм, и Констанций потребовал квестора, чтобы справиться о запасах зерна. Сыну объяснил, что несколько лет назад приказал построить вдоль Адрианова вала зернохранилища, чтобы продавать зерно в Каледонию.

— Дикие племена не умеют обрабатывать землю. Когда у них случаются неурожаи, мы раздаем зерно бесплатно. Зерно — наше оружие.

— Набеги варваров прекратились? — спросил Константин.

Отец ответил:

— Хвала богам, да.

Еще через день отряд Августа Констанция двигался рысью на север от Адрианова вала вглубь Каледонии. В полдень они достигли заброшенного римского форта. Рядом с ним образовался поселок из круглых хижин, сложенных из камней, позаимствованных из крепостной стены. Здесь Августа ждали вожди креонов.

На поляну вынесли низкие столы и установили их полукругом. Римлянам дали скамейки, местные сидели на траве, постелив под себя звериные шкуры. Угощение было простым, но обильным: горы жареного мяса, свежеиспеченный хлеб и кувшины с хмельным ячменным напитком. Женщины принимали участие в пиршестве наравне с мужчинами.

Констанций преподнес вождям золотые дары и произнес речь на местном диалекте, представив Константина как сына и своего наследника.