КТ не показала никаких отклонений от нормы; это не эпилепсия. Эмма встала, поблагодарила, заправила волосы за ухо, сунула бумагу с КТ под мышку и в сопровождении другого охранника отправилась к своей пациентке. Здесь пахло иначе, по-больничному, безлико. Конни неподвижно лежала на кровати с открытыми глазами и на появление Эммы не отреагировала. Ей недавно дали успокоительное. Ее вид наводил ужас: розовая рука в синяках и шрамах безвольно лежала вдоль тела, под глядящими в пространство немигающими глазами темнели круги, как у панды.

– Здравствуйте, Кон, – мягко произнесла Эмма, подвигая стул. – Говорят, у вас была тяжелая ночь.

Конни молчала.

Эмма пригляделась. Она впервые видела ее такой беззащитной. В лице ни кровинки, на бледной, болезненной коже свежие ссадины. Рыжие клочки волос придают ей заброшенный и нелепый вид. Эмма коснулась ее руки.

– Бедная моя Конни! – прошептала она.

Ответа снова не последовало.

– Что случилось? – спросила она, обращаясь к самой себе. – Все шло так хорошо…

Стало невыразимо грустно. Ладонь Эммы соскользнула с худой маленькой руки Конни. Она встала, подошла к окну и посмотрела на голое зимнее дерево, на котором оставался одинокий упрямый листок. Прижалась лбом к стеклу. Кожу приятно холодило.

– В следующий раз вывезу вас из этой треклятой комнаты, – сказала она оконной раме и Конни у себя в голове. – Нужен воздух… Как здесь вообще можно поправиться?

От ее дыхания запотело стекло.

Эмма взглянула на Конни и заметила под кроватью уголок красной книги в твердом переплете. Подошла, села на корточки и кончиками пальцев потянула к себе книгу: «Энни Мортенсен, возраст 9 лет и 5/12. Днивник. Ни трогать». Оглянулась на неподвижную Конни. Погладила пальцами обложку. Открыла дневник и вгляделась в аккуратный детский почерк. Полистала. Энни была плодовитой писательницей. Последняя запись – ноябрь, 16-е. Внезапный конец, ненаписанные слова, жизнь, поставленная на паузу. Закрыла. Одна страница торчала. Эмма снова открыла – на порванной странице. Соединила куски.

Окт 10

Мы с Джошем сегодня видели мертвую бабушку. Она лежала на кровати в ночнушке белая белая, рот открыт, не накрашена и морщины около ушей. Но в укрошениях. Бабушка умерла вчера ночью, заснула и не проснулась. Утром деда подумал что она спит и принес ей кофе но она уже была холодная. Он не дает дяденькам из похоронного бюро ее забрать. Вечером приехал дядя Дэвид. У него борода колится.

Эмма подняла глаза. О господи, Конни, ты узнала! Узнала, что твоя мать умерла! Какой причудливый способ вспомнить – из-под дочернего пера… Впрочем, в жизни Конни теперь все причудливо.

Эмма села у кровати и продолжила чтение.

Со мной пришла Полли. Она испугалась что у бабушки открыт рот. Деда не плачет, сидит рядом с бабушкой и повторяет прости любимая прости. Потому что это он виноват. Папа сказал нет а дядя Дэвид сказал да потому что деда не заметил сколько бабушка съела таблеток. Доктор сказал тридцать или больше. Папа ему сказал не говори так и Дэвид стал на него кричать а я заплакала потому что я скучаю по маме. Я хочу чтобы она вернулась домой. Чтобы все было как раньше чтобы мама была дома и бабушка не мертвая. Джош разрешил сегодня спать в его комнате.

PS. Папа сейчас сказал нам с Джошем что мы должны чтить память о бабушке и спросил, что мы последнее о ней помним. Мое последнее было в понедельник когда я позвонила ей сказать с днем рождения а она забыла про меня и начала разговаривать с дедой, понесла меня на кухню заварила чай съела печенье пошла в туалет и писала там как лошадь. Я буду чтить память.

Эмма посмотрела в окно. Потом – на подстреленную женщину-птицу на кровати. Тонкая, как прутик, израненная рука покоилась на простыне, безжизненная розовая ладонь развернута вверх, к миру.

Эмма потянулась и крепко сжала ее холодные пальцы. Конни моргнула.

– Конни, Конни, – прошептала Эмма, – мне так жаль, что вы потеряли свою замечательную маму…

Конни медленно, тяжело прикрыла и снова открыла веки. Эмма расценила это как проблеск надежды. Только надежды на что? Как Конни собрать воедино осколки жизни? У нее никого не осталось. Вот она, правда. Психическое заболевание изолирует, наводит ужас на окружающих, делает из Конни чудовище. Как выжить в такой изоляции?

Хотелось уйти.

– Я сейчас пойду, вы отдыхайте… – произнесла Эмма, снова пожимая ей пальцы. – А завтра вернусь.

Ей показалось, что Конни легонько потянула ее за руку, и этого было достаточно, чтобы она остановилась.

– Посижу еще немного, если хотите.

В комнату доносились слабые больничные звуки: хлопанье дверей, скрип обуви, трезвон телефона. Едва слышно жужжала лампа, чего раньше Эмма не замечала. Сквозь противоударное стекло не проникало ни звука. Она стала слушать собственное дыхание и неожиданно поймала нужное ощущение, вышла за пределы собственного я, страх исчез, появилась свобода. Казалось, что это чувство на самом деле всегда с ней, надо лишь его найти. Однако в нахлынувшей на мгновение радости она стала наблюдать за собой со стороны, и ощущение немедленно исчезло. Эмма вновь открыла глаза, взглянула на Конни и вернулась к дневнику, листая страницы и пробегая глазами веселые похождения Энни Мортенсен. Все это время она была так сосредоточена на Конни, что перестала видеть Энни как личность. Теперь же искала на страницах эпизоды, где упоминалась «мама».

Май 10

Мама весь день ходила в пижаме и чесно говоря она ваняет. Она не пользуется беодорантом не расчесывается и не красит губы. Ее голос странный пристранный, такой тихий что я не слышу. Как будто она не моя мама. Когда я спрашиваю что случилось она качает головой. Мне не нравится когда она такая. Моя мама не такая. Она УЖАСНО грубит папе что бы он не сделал и не разрешает ему спать в кравати. Он спит на диване это нечесно кровать наполовину его. Вчера вечером она его обзывала. Сказала что больше его не уважает НИ КАПЛИ НИ КАПЛИ НИ КАПЛИ. Я встала с постели чтобы подглядеть в щелочку. она плакала и била папу кулаками и он не давал сдачи а потом она вдруг упала на пол и он ее поднял и понес как куклу в кровать. Я ее боюсь. А он так старается приносит ей чай и ужин. Самое ужасное она кое что не знает а я знаю. Папа готовит ей СЮРПРИЗ на день рождения!!!!!!!!!!! Месяц назад мы с Полли пообещали ему держать язык за зубами потому что мы наткнулись на них с Несс в холидей инн. Они сидели в баре и он хотел спрятаться от нас за пальмой. Смешно потому что мы хотели спрятаться от них чтобы в отеле не знали кто наши родители. А потом папа притворился что не прячется и ему пришлось сказать нам про сюрприз. Он даже не спросил что мы там делаем (мы открыли бизнес, продавали бутылочки виски бродягам на станции за 50 пенсов). Я очень жду праздника. Я сказала надо чтобы все плавали в бассейне. Я обажаю сюрпризы но я обещала не проболтаться. Надеюсь что смогу. Чесно говоря она не заслужила никакого праздника.