– Добрый день, коллеги, – поздоровалась она.

– Опять к нам? Кофе хотите? – радушно предложил участковый.

– Не откажусь, спасибо. Как дела по убийству Уфимцева продвигаются?

– Ни шатко ни валко пока, – признался участковый. – Шеф ваш, Страшилин Андрей Аркадьевич, поручениями отдельными меня загрузил. На все время нужно.

– Поселок «Маяк» ведь раньше очень спокойным местом был, да? – поинтересовалась Катя.

– Ни одного убийства, кражи из домов случались – это точно, но ни убийств, ни разбойных нападений – этого не было никогда.

– Я вот сейчас мимо вашего монастыря проезжала.

– Старушки там в основном – христовы невесты, – усмехнулся участковый, – и наши старушки туда со всей округи ходят.

– А в часовню?

– В какую часовню?

– Ехала мимо сейчас. Часовня в промзоне заброшенной и довольно далеко от монастыря.

– А, эта. Ее только в этом году построили.

– Монастырь построил?

– Вроде какие-то спонсоры для монастыря.

– Больно далеко, добираться неудобно.

– Там вокруг все скоро ломать начнут и строить новое.

– Да, это я понимаю. Мне паренек дорогу показал там, потому что я немного заблудилась среди старых цехов и переездов. Так вот он как-то странно назвал это место – Смерть майора.

– Смерть майорши, – поправил участковый.

– Майорши?

– Ну, у нас тут такое бывает – название местные дают, например, Сергунин пруд – дед-рыбак был знаменитый, ни одного пескаря не поймал за всю жизнь, но каждое утро на пруду с удочкой небо коптил.

– А при чем тут майорша? – спросила Катя нетерпеливо.

– А, это я еще пацаном бегал, – сказал участковый, – фабрика тогда работала. Так вот там женщину на улице у корпусов нашли мертвую. А при ней удостоверение майора милиции.

– Убитую?

– Нет, мертвую. Так и пошло с тех пор в народе – Смерть майорши… Я особо-то не интересовался никогда. Отец мой больше знает, он в то время тут в ОВД работал. Там вроде дело какое-то было, то ли о расхитителях, то ли о контрабанде.

– Нельзя мне поговорить с вашим отцом? – спросила Катя.

– Пожалуйста, он дома сейчас, в огороде возится. – Участковый глянул на часы, сказал дежурному: – Я отъеду ненадолго. Буду на связи.

– Я на машине, – сказала Катя, – я вас потом довезу, куда скажете.

Участковый сел к ней в «Мерседес».

– Ох и машинка. Маленькая, а внутри просторная, – сказал он, вытягивая ноги.

– Вас как зовут? – спросила Катя.

– Олег Гуляев.

– А отца вашего?

– Сергей Петрович. Только можно вопрос: вы ведь по делу об убийстве приехали, да? При чем тут место это – там же одни развалины?

– Меня название поразило, – призналась Катя. – А кем работал ваш отец в ОВД в то время?

– Начальником отдела кадров.

Они ехали, и участковый показывал дорогу – мимо поселка «Маяк», но не к речке, где санаторий, и не в сторону Каблуково. А в направлении шоссе, вдоль которого, как водится в подмосковных деревнях, выстроились дома частного сектора.

Остановились возле добротного двухэтажного дома из силикатного кирпича. Участковый открыл калитку.

– Проходите, пап, это я! К тебе гости тут из нашего главка, побеседовать хотят.

Катя очутилась в осеннем саду. Яблони, сливы, пахнет дымом – на участке отец Гуляева – крепкий семидесятилетний старик в старой куртке и резиновых сапогах – жег палую листву.

Катя отметила: в этом деле об убийстве очень много пожилых свидетелей и очевидцев. Ну да, видно, случай такой.

– Добрый день. – Она представилась. – Сергей Петрович, не поможете? Нужна ваша консультация.

– Всегда рад. Олег, что застыл? Угости девушку яблоками. Свои, домашние. Вымой сначала.

– Спасибо за яблоки, – Катя замахала руками, – потом, ладно? Сергей Петрович, что за случай у вас тут был в районе на фабрике, связанный со смертью майора милиции?

– Майора милиции?

– Смерть майорши, – громко подсказал участковый, ринувшийся трясти ближайшую яблоню и собирать урожай для Кати.

– Ах, это… Да, я тогда как раз работал в отделе. – Старик вытер потный лоб. – Что за история? Печальная. Работники фабрики нам позвонили – мол, женщину мертвую нашли возле одного из цехов, а при ней удостоверение сотрудника милиции, майора по званию. Ну наши сразу туда поехали. Оказалось да, майор милиции, откоманидрованный МВД в наш отдел на спецоперацию.

– На спецоперацию? На какую?

– Это потом уж только выяснилось, когда сюда, к нам, понаехали из министерства, спецоперация по линии ОБХСС. Дело потом было громкое – там почти всю шайку накрыли по контрабанде золотых изделий ювелирных. Тут у нас фабрика, так? И один из цехов занимался изготовлением печатей, штампов для учреждений. Так они что придумали – эти цеховики: организовали подпольное производство клейм для золотых изделий. Но это уж после выяснилось, через несколько месяцев, когда дело к развязке шло. У нас столько слухов по этому поводу ходило. Здесь в нашем районе никого тогда так и не задержали.

– А почему?

– Скрылись они.

– А майор милиции, эта женщина? Ее убили?

– Нет, не убили. Я вам даже фамилию ее скажу – помню: Надежда Крылова. Она у нас тут всего неделю работала, ну, по линии цеховиков. А умерла она скоропостижно.

– Скоропостижно?

– Инфаркт, прямо там, на улице у цеха. Сердце у нее, бедной, не выдержало.

– Может, все-таки это было убийство?

– Нет, – старик покачал головой, – экспертизы провели, все проверили. Пришли к выводу – естественная, скоропостижная смерть. Перетрудилась она, бедняжка. Нервы… такая работа не для женщины. Вот сердце и не выдержало – инфаркт. Это мы, старики, инфаркты можем переносить, так уж организм приспосабливается в старости. А молодые и люди среднего возраста – нет. Сколько их, сорокалетних, от инфаркта-то мрет. Так и там получилось. Лето было то жаркое – это я помню, дышать нечем. Кондиционеров этих мы тогда и знать не знали, и ведать не ведали.

– И место то с тех пор зовется Смерть майорши?

– Так с фабрики пошло, а теперь и фабрики нет, а название осталось.

– Там часовню построили, – сказала Катя. – Это что же получается – в память об умершем сотруднике милиции?

– По этому поводу ничего не могу вам сказать. Олег, а что, там часовня сейчас? – окликнул старик сына-участкового.

– Да, пап, новая совсем.

– Не знаю, может, родственники у той Надежды Крыловой деньги собрали да и построили. Сейчас ведь так делают.