– Я тоже. Но работа помешала. – Он берет меня за руку. – Надеюсь, мы сможем приехать к ним до Дня благодарения.

– Вряд ли. У меня промежуточные экзамены, и в начале ноября сестринство хочет устроить благотворительное событие в пользу приюта для животных.

Он легко сжимает мою ладонь пальцами, пока мы идем к дороге.

– Класс, ты на рабочей машине, – говорю я. Это один из белых пикапов транспортной компании с их черно-красном логотипом на боку.

– Я знаю, что тут идти десять минут, но ты не против, если мы поедем до Карвера? У меня свободен только час.

– У тебя же занятия начинаются только в два, – напоминаю я ему.

– Я знаю, но мне надо пойти на работу на несколько часов. Я сказал Фрэнку, что сделаю кое-что до занятий. – Он открывает передо мной дверцу пассажирского сиденья, а потом быстро обходит машину и садится за руль.

– Ты же спросил Фрэнка насчет следующей пятницы?

Нико заводит мотор.

– Следующая пятница – это которая через две недели?

– Да, у Коринн будет новоселье. Ты должен был сказать Фрэнку, что не сможешь работать в этот вечер.

– А, точно. – Нико кивает, и прядь черных волос падает ему на лоб. Я убираю ее. – Прости, я забыл, потому что это еще не скоро. Но да, я поговорил с ним. Он обещал, что отпустит меня в семь.

– Хорошо. – Я пристегиваюсь. – У нее очень милое жилье, да?

– Честно? Я не помню, как оно выглядит, – говорит он с ухмылкой. – Я перевозил коробки в стольких домах и квартирах, что они все смешались у меня в голове. А, кстати, у меня для тебя кое-что есть.

Это возбуждает мой интерес.

– Да?

– Мы с Ди на днях покупали бургеры в одном месте, и там стояла штука типа автомата со жвачками, только вместо жвачек она выдавала маленькие игрушки и безделушки. Я потратил доллар, но, – Нико широко улыбается, – я знал, что должен кое-что для тебя взять.

Он открывает маленькое отделение на панели в центре и засовывает внутрь руку. Пока он роется, внутри что-то шуршит и звенят ключи.

Наконец, он вытаскивает пластиковое желтое яйцо.

– Держи.

С огромным любопытством я открываю его, и мне на колени падает маленький мешочек. Я растягиваюсь в улыбке. В мешочке лежит пара дешевых пластиковых сережек – огромных красных колец в черный горошек.

– Ведь я знаю, как сильно ты обожаешь большие кольца, – дразнит Нико.

– О-о, ты невыносим. – Но я не могу перестать улыбаться, потому что этот подарок означает, что Нико, когда гулял с друзьями, достаточно думал обо мне, чтобы сунуть долларовую купюру в какой-то дурацкий автомат и достать мне эти глупые серьги.

– Они классные, – говорю я, а затем драматично обхватываю его руками и целую в щеку.

– Плюс они пластиковые, – любезно говорит он. – Так что если они зацепятся за что-то, то, наверно, сломаются, а не оторвут тебе мочку уха.

Этот парень хорошо меня знает.

Он трогается, и буквально через минуту мы проезжаем три парковки и останавливаемся у Карвер-Холла. У меня есть обеденная карта, потому что технически я живу в кампусе, а у Нико нет, поэтому ему приходится за себя платить. Он берет французский тост, а я наполняю тарелку беконом, яйцами и тостом из буфета. Мы занимаем уютный столик в конце обставленного в стиле шале зала. В помещении невероятно высокий потолок, обшитые дубом стены и расставленные повсюду круглые столы из красного дерева.

Спустя десять минут после начала завтрака я наконец решаюсь поговорить:

– Слушай, я хотела у тебя кое-что спросить.

– М-м-м? – Он откусывает французский тост.

– Просто… честно, я ни в чем тебя не обвиняю, поэтому, пожалуйста, пойми меня правильно.

Это привлекает внимание Нико. Он резко кладет вилку на поднос.

– Обвиняешь меня? Что происходит?

– Эм, в общем. Кое-кто рассказал мне кое-что, и я хотела обсудить это с тобой.

– Обсудить что?

Блин, что же я делаю? Я всерьез хочу обсудить это на публике? Что, если все пойдет совсем не так?

Но я уже села в этот поезд и теперь должна проделать весь путь до сумасшедшего города.

– Тебя видели на вечеринке Альфы Дельты на выходных. С девушкой.

– Меня видели с девушкой… Можно поподробнее?

– Тебя видели выходящим с ней из спальни наверху, и ты при этом якобы застегивал ширинку.

Его темные глаза злобно сверкают.

– Кто тебе такое сказал?

– Это неважно.

– Черта с два это неважно. Я хочу знать, кто распускает обо мне лживые сплетни.

Я изучаю выражение его лица. Он выглядит искренне расстроенным, и его отрицание не показалось мне фальшивым. И все же по какой-то причине я не хочу подставлять Хантера, поэтому лгу о своем источнике.

– Какая-то девушка была на вечеринке и рассказала своей знакомой из сестринства, а она рассказала мне. Неважно, как я это узнала. Я просто хотела удостовериться… то есть ничего не было?

– Конечно нет.

В его голосе я слышу только искренность.

– Но ты был на вечеринке?

– Да, я пошел туда со Стивом, Родриго и еще парой ребят с работы. Я говорил тебе, что встречаюсь с ними тем вечером.

– Да, но ты не сказал мне, что пойдешь на студенческую вечеринку на той же улице, где живу я.

– Я сказал, что потусуюсь с парнями, и так и было. Мы побывали в нескольких местах, – раздраженно говорит Нико. – В конце концов мы оказались там, но было уже поздно, и я не видел смысла тебе звонить. Я немного выпил, подурачился с парнями, и единственная телка, с которой я провел какое-то время, была сестра Родди Карла – с ней, наверно, меня и видели. Мы с ней вместе пошли воспользоваться ванной. Очередь к другой ванной была ужасной, поэтому мы поднялись наверх.

Все это звучит логично. Я бывала в особняке Альфы Дельты и видела, как популярна единственная ванная на первом этаже.

– Карла сделала свои дела, я сделал свои дела, и мы вышли из комнаты. Я не помню, чтобы я застегивал ширинку. – Он напрягает челюсть. – Но даже если и застегивал, то, наверно, потому, что забыл это сделать после того, как пописал.

Его голос не звучит оборонительно. Он защищает себя, да, но у меня нет ощущения, что он пытается в чем-то меня убедить.

– Кто бы ни рассказал тебе эту чепуху, этот человек явно неправильно все истолковал.

– Так я и поняла. Я заговорила об этом только потому, что… – Я пожимаю плечами. – Ну, потому что хорошо быть всегда открытыми и честными друг с другом.

– Я согласен. – Его поза еще очень напряжена, когда он поднимает вилку и возвращается к еде. – Но мне не нравится, что кто-то поливает меня грязью.