— Да уж… — пробормотала Лайма. — А она принесладля вас целый альбом. Она ведь любила фотографировать, у нее детских снимковцелый воз. Как же вы обошлись?

— Пришлось довольствоваться собственным архивом, —пожал плечами Государев. — Я ей звонил-звонил вечером, но без толку.

— А она не вернулась домой, — сказала Лайма ипосмотрела на него внимательно.

— Господи… Вы что, намекаете, что, если бы я приехал, сней бы ничего не случилось?!

Государев наконец выбил огонек и пустил струю дыма всторону, скривив набок рот.

— Я не намекаю, — успокоила его Лайма. — Какможно вас обвинять, вы что? Кстати, а почему вы договорились встретиться наостановке? А не в кафе каком-нибудь?

— Это все Соня! — обиженно воскликнулГосударев. — В пятницу она собиралась на свидание и вырвать часик для меняотказалась наотрез. Я в ее планы не вписывался никак.

Лайма напряглась. Как бы заставить этого типа припомнить всев точности, слово в слово? Прошло не так уж много времени, кроме того, Сониныслова его задели.

— Она сама сказала, что собирается на свидание? —безразличным тоном спросила она, делая первый осторожный глоток кофе.

Кофе оказался вкусным, густым и горьким, и ей было жалковыпить его одним махом — хотя чашка была просто игрушечная. Аромат от него шелволшебный.

— Ну да. — Государев энергично кивнулголовой. — Она так и сказала накануне, когда я ей позвонил. У меня, мол,завтра вечером свидание с потрясающим мужиком. А ты, говорит, совершенно невписываешься в мой график со своими дурацкими фотографиями. Юмористка.

Вот так-так! Свидание с потрясающим мужиком… Что-то неверится, чтобы Соня назвала Возницына «потрясающим мужиком». Таким он был длянее больше года назад, когда их отношения только начинались. Глупо было быдумать, что старые чувства к ней вернулись. После всего, что между нимипроизошло, после того, как Соня скрыла от Сергея рождение Петьки…

— А она не говорила, что это за потрясающий мужик?Новый знакомый или старый друг? Может быть, имя называла? Ну… Обмолвиласьслучайно.

— Ни слова больше не сказала, — Государев пронессигарету над пепельницей, уронив в нее высокий столбик пепла. Курил он красиво,сигарету постоянно вертел в пальцах, приковывая внимание к своим рукам. —Мы просто обсудили время и место встречи. Это я согласился подстроиться поднее, понимаете? Не она под меня, а я под нее.

— Понимаю, — вздохнула Лайма. — А вы случайноне проезжали мимо той станции метро еще раз? Тем же вечером, но позже?

— Нет, — покачал головой Государев. — Незнаю, к чему вы клоните, но я сидел в звукозаписывающей студии, и там была ещекуча народу.

— Я ни к чему не клоню, — успокоила егоЛайма. — Просто пытаюсь найти людей, которые могли видеть, с кем Сонявстречалась в ту пятницу. Кстати, — оживилась она. — Свидание с темпотрясающим парнем должно было состояться у метро, да? Почему она велела вамподъехать именно туда?

Государев глубоко затянулся и, пыхнув в нее дорогим дымом,пожал плечами:

— Не знаю, почему. Возможно, она собиралась ехать насвое свидание как раз на метро. А может, и нет. Не могу сказать.

Больше Лайма от него ничего путного не добилась. В последниймомент она вспомнила про желтый шарфик и спросила, не видел ли он когда-нибудьна ней такую вещь.

— Шарфик? — Государев наморщил высокий лоб. —Не помню. Да мы и встречались с ней последний раз сто лет назад. В гости друг кдругу не ходим, а случайно столкнуться нам просто негде.

— Понятно, — кивнула Лайма. — У вас разныетусовки.

— Вот-вот! — расцвел артист и тут же снованахмурился:

— Может, надо что-нибудь? Ну… Не знаю. Назначитьвознаграждение за сведения о Сонином местонахождении? Это ведь иногда помогает?

— Помогает, — кивнула Лайма. — Вы обдумайтеэтот вопрос и позвоните мне, ладно?

Она нацарапала для него номер своего мобильного телефона.Артист сказал на прощание:

— Я бы вас подвез, но мой ужин еще не готов… Я такголоден, что просто в глазах темно.

— Да что вы, что вы! — замахала руками Лайма. —Кстати, а вы сами водите машину?

— Сам, — гордо ответил Государев. — Сшоферами я не уживаюсь. Если уж совсем устаю, вызываю такси.

— У меня старенькая «девятка», — вздохнула Лайма,втайне рассчитывая на ответную откровенность. — Еле-еле дышит. Пришлось времонт отдать, масло потекло.

— Я свою «девятку» давно продал. Взял себе недавнокрутую иномарку, вы же понимаете — положение обязывает. Каждая собака смотрит:а на чем это у нас Государев ездит? Люди такие любопытные, прямо как белки!Верите ли — их интересует даже марка моего холодильника, что уж там говорить обавтомобиле!

Лайма полюбопытствовала, какого цвета иномарка, и Государевсообщил, что черного. Вопрос был задан просто так, на всякий случай. Потому чтоиз головы у нее не шли слова Сониной соседки Поли. О том, что Соню, возможно,поджидала большая белая машина с тонированными стеклами. В автомобилях Полясовсем не разбиралась и даже показать на фотографиях из автожурнала похожуюмашину не смогла.

Выбравшись из ресторана. Лайма немедленно позвонила ЛюбеЖуковой, чтобы поделиться новостями.

— Петька все орет? — сочувственно спросила она.

— Ты себе не представляешь! — ответилаЛюба. — Я замучилась так, как будто вагоны разгружала. Ношу его на руках,а он с каждым днем все тяжелее и тяжелее делается. Мне кажется, мои дети такбыстро не росли.

— Люба, я чувствую себя свиньей, — призналасьЛайма. — Это я должна сейчас сидеть с Петькой!

— Не ты должна, а Соня, — возразила та. —Родная мать.

Лайма рассказала ей о встрече с Государевым так подробно,как только могла.

— Думаешь, он не врет? — спросила Люба. —Наверное, ты бы почувствовала, да?

— Понимаешь, он постоянно играет на публику. Пойдиразбери — врет или нет. Не знаю. Даже если врет — как его разоблачить? Посленас с Болотовым только соседка Поля столкнулась с Кисличенко возле метро. С техпор о ней ни слуху ни духу.

— Прямо хоть объявление в газету давай, —вздохнула Люба. — Кто видел женщину, соответствующую описанию, там-то итогда-то, просьба обратиться к нам.

— Государев предложил назначить вознаграждение за любыесведения о Соне, — вспомнила Лайма. — Хорошо бы, не передумал. Вдругэто поможет?

— Вознаграждение? По телевизору объявят? Да мызахлебнемся в звонках! Нам с тобой такого понарасскажут!

— Одно я могу пообещать тебе твердо, — решительнозакончила Лайма. — То, что я завтра встречусь с Возницыным и все емурасскажу про Петьку. Он сам должен решить — нужен ему ребенок или нет. Еслинужен, пусть проходит тесты на отцовство и тоже впрягается в этот воз. А еслине нужен, мы хоть рассчитывать на него не будем.