– Какого цвета?

– Белого, конечно… Но у конвертов была синяя подкладка…

– Значит, вы не знакомы со стаффордской бумагой… Она белая только на первый взгляд. Эта бумага сначала использовалась в восемнадцатом веке английским дворянством, потом распространилась по всей Европе. Изначально конверты не имели подкладки, шелковая бумага еще не была изобретена, но у листов была цветная основа, которую можно было увидеть только на свет. Синий цвет был для любовных писем, желтый – для деловой или обычной переписки, а красный – для разногласий и войны!

– А синий для любви?

– Да, часто это был косвенный намек на незаконную связь.

– А теперь?

– Бумага осталась той же, изменились конверты, которые теперь дублируются в цвет основы, но для блюстителей традиции мы держим также белые конверты.

Вмешивается Лили:

– Вы хотите сказать, что, если посмотреть твое белое письмо на просвет, появится его настоящий цвет.

– Какая романтика… – говорю я.

– Романтика и тайна.

– И кто же у вас это покупает? – спрашивает Мисс Марпл.

– Несколько постоянных клиентов, склонных к романтике и тайне…

– И богатой жизни… – уточняет Лили.

– Это, возможно, лучшая писчая бумага в мире, сударыня…

Я покупаю девять листов, по три каждого цвета, чтобы быть готовой ко всему, что может готовить мне будущее.

Явившись ко мне домой, Лили, естественно, настояла на том, чтобы все самой перепроверить. Ночь уже наступила, она поднесла бумагу моих писем к лампочке галогенного светильника, и она вспыхнула роскошным цветом – синим.

– Думаю, это не последнее открытие, красавица…

– Почему?

– Я изучила вдоль и поперек четырнадцать номеров «Ле Паризьен», которые заказала в библиотеке, помнишь? И нашла!

– Что?

– Автокатастрофу. Супругу твоего незнакомца. За несколько часов до твоей пересадки…

– Что конкретно там говорится?

– Я покажу тебе завтра. Статья осталась у меня дома.

Отдохни, у тебя вымотанный вид. И делай свои упражнения по позитивному мышлению!

– Побудь еще немного…

Назавтра звонит мой бывший муж. Он хочет организовать весенние каникулы – они уже через несколько дней – и предлагает взять Тару на остров Олерон на две недели, она встретится там с выводком своих двоюродных братьев и сестер и, главное, поучится кататься на пони: одна мысль о нем уже приводит мою дочь в состояние наэлектризованности.

Хорошая мысль. Я тоже с удовольствием вырвалась бы отсюда, выбралась из этой квартиры.

Доминик Бенеар сообщает мне, что театральная пьеса в конце концов отправлена по почте, я должна вот-вот ее получить. Продюсерский проект почти готов, – если пьеса мне понравится, можно играть ее с начала 2007-го.

– Как она называется?

– «Память воды»…

Мисс Марпл приходит сразу после обеда, чтобы избежать – как она иронизирует – рекомендуемого в этом месяце замороженного блюда от Пикара. Она держит под мышкой архивную копию «Ле Паризьен» от 5 ноября 2003 г., и у нее на лице возбуждение папарацци, заполучившего сенсацию века.

Гроза: Автокатастрофа со смертельным исходом на площади Насьон, 12-й округ Парижа В ночь на воскресенье водитель грузовика не справился с управлением и на большой скорости протаранил автомобиль марки «Ауди», двигавшийся во встречном направлении. Жертва столкновения, 30-летняя женщина, без сознания доставлена в госпиталь Сен-Поль, где скончалась от полученных травм. Водитель грузовика задержан.

Лили ждет моей реакции. Несколько секунд я молчу и не двигаюсь с места.

– Ну и что ты об этом думаешь?

Я не могу ответить сразу, мне вдруг стало по-настоящему дурно, кружится голова, перехватило горло. Я встаю попить. Моя реакция на известие о происшествии трехлетней давности кажется мне странной и непонятной. На глазах выступают слезы. Я ничего не понимаю. Может, я просто вымоталась? И что угодно может вывести меня из равновесия? Выпиваю несколько глотков воды с клубничным сиропом. Пару минут согреваю ладонями шею. Я не знаю, что ответить Лили. Я возвращаюсь в гостиную.

– Ну и что, по-твоему, нам теперь делать? Обойти все комиссариаты полиции…

У меня нет на это ни сил, ни желания… И потом, ни к чему это не приведет… Мне нужно будет подавать жалобу, иметь какой-то законный повод, иначе они не станут заморачиваться и начинать расследование, у них наверняка есть дела поважнее… Когда мы снимали телесериал «Кордье – стражи порядка», у нас иногда были съемки в настоящих комиссариатах полиции, там шумно, скучно, мрачно, там как в больнице – можно увидеть все беды человечества… И потом, на это уйдет много часов… И даже если вдруг им удастся что-то найти, с чего бы им давать нам имя и фамилию жертвы?

– Ладно, но, значит, твой незнакомец говорит правду, он не безумец. В его истории есть смысл. И потом, она совпадает с тем, что тебе сказал ясновидящий, и с твоими снами.

– Это правда… Я сама схожу с ума… Я прекрасно понимаю, что моя реакция ненормальна, но эта статья вызывает во мне смятение, я хотела бы забыть это чувство, сделать паузу, сделать свою жизнь как-то легче. «Никаких стрессов для твоего сердца, главное – никаких стрессов, – говорил мне Стивен, а потом добавлял: – Стресс действительно может убить…»

– Что ты хочешь сделать?

– Хочу, чтобы стресс и боль скатывались с меня, как вода по клеенке, хочу защититься, спасти себя. Десять дней сидеть и мучиться – это слишком. Я больше не могу. Мне надо принять этот разрыв, продолжать жить, заботиться о себе, чтобы жить долго.

– Что же нам теперь делать?

– Мне хочется куда-нибудь съездить. Сбежать на время и напитаться новыми впечатлениями. Не надо бороться с болью, с горем – надо заменить его чем-то другим, вызвать ассоциацию с другим каким-то переживанием – сильным, животворным… Я все время думаю о Таре… Мне хочется совершить какое-нибудь настоящее путешествие… У меня невероятно сильное желание уехать, отправиться в путь…

– В НЛП это называется привязкой, ты можешь изменять свои болезненные воспоминания, привязывая к ним другие, радостные, воспоминания, которые можно извлечь из памяти или создать с нуля…

– Может быть, но я никогда не слышала про… НЛП. Просто я пытаюсь сконцентрироваться на хороших мыслях.

– Нейролингвистическое программирование.

– Привязка? – задумчиво говорю я. – Давай-ка лучше снимемся с якоря! Поедешь со мной?

– Можно…

– А что ты делаешь на каникулах – побудешь с сыном?

– Нет, отец увозит его в горы. А куда ты хочешь съездить?