Морзе отчаянно откатился от тянущихся к нему языков огня – как раз вовремя, чтобы заметить, как над головой пронесся чужой.

– Он тут! Эй, он тут!

Ни у кого не было желания или возможности ему ответить.

Невозможно было уследить и за половиной того, что творилось вокруг. Раненые люди спрыгивали с горящих перил, падали с раскалившегося потолка. Эрик увидел, что огонь движется к нему, и в последний миг еле-еле протиснулся в сервисную трубу. Огонь опалил подошвы его ботинок. Другой заключенный погиб, когда прямо на него из дымящейся вентиляционной шахты свалился чужой.

Эрон вместе с еще одним заключенным, как бешеные, неслись к отсеку для хранения отходов, пытаясь обогнать огонь. Помощник управляющего успел, а вот его напарник оказался медленнее… или не таким удачливым. Огонь догнал его, окутал, но не остановил.

Когда они ввалились в сектор, где располагалось хранилище, Рипли, Диллону и заключенному по имени Джуниор удалось повалить горящего человека на пол и сбить пламя у него со спины. Эрон пытался перевести дух, но его внимание привлек скребущий звук над головой. Проявив неожиданную смекалку, он схватил пропитанную горючим швабру, сунул ее в огонь и всадил в открытый вентиляционный люк. Скрежет пропал вдали.

Заключенный умер на руках у Джуниора, беззвучно разевая рот. Тот поднялся и ринулся в огонь и дым с воплем:

– Ну же, хватай меня, урод! Давай!

В главном коридоре еще один заключенный надышался дымом и упал. Последним, что он видел, был силуэт чужого, обрамленный огнем и невыносимым жаром. Мужчина тоже попытался крикнуть, но не смог.

Джуниор повернул за угол и затормозил. Чужой резко развернулся к нему.

– Бежим! Бежим!

Заключенный пронесся мимо монстра, и тот немедленно пустился в погоню.

Все они встретились у входа в хранилище ядовитых отходов: Рипли и Диллон, Эрон и Морзе, прочие выжившие. Когда чужой повернул к ним, они последовали примеру Эрона, поджигая швабры и швыряя в монстра самодельные снаряды. Джуниор улучил момент и подобрался к нему сзади.

– На! Получи, ублюдок!

Как и всегда, когда дело касалось добычи, чужой продемонстрировал, что предпочитает нападение бегству. Он повернулся и кинулся на Джуниора. Столкновение отбросило обоих назад… в хранилище.

Пытаясь прикрыться от невыносимой жары, Диллон продолжал сбивать огонь с горящих заключенных. Когда он убедился, что те лишь дымятся, то повернулся и попытался прорваться сквозь огонь к задней стене.

Рипли дотянулась до панели управления и вдавила красную кнопку, а Эрон сунул в дверь очередную горящую швабру. В следующий миг Диллон ухитрился включить разбрызгиватели.

Когда перед Джуниором закрылась тяжелая дверь, запирая отсек, он слабо, безнадежно вскрикнул. Одновременно включились разбрызгиватели. Измученные, напуганные люди, каждый из которых в той или иной степени пострадал от дыма или огня, неподвижно стояли в коридоре под струями воды.

А затем из-за дверей раздался еле слышный звук, отдаленный скрип. То, что не было руками, изучало окружение, то, что не было пальцами, царапало стены. Попавший в ловушку чужой охотился, искал путь наружу. Постепенно звук стих.

Выжившие переглянулись, словно готовясь разразиться криками радости, но Рипли их опередила:

– Это еще не конец.

– Ерунда, – сердито ответил один из стоявших неподалеку мужчин. – Оно внутри, дверь закрыта. Мы его поймали.

– О чем ты говоришь? – с вызовом поинтересовался Эрон. – Мы заперли ублюдка, как ты и планировала.

Рипли даже не оглянулась на него. Ей не было нужды объяснять, потому что тишину внезапно прервал оглушительный удар. Несколько мужчин поморщились, некоторые бросились бежать, а оставшиеся изумленно уставились на дверь, на которой появилась огромная выпуклость. По коридорам прокатилось эхо, но прежде, чем оно стихло, громоподобный звук раздался снова, и на двери появилась вторая выпуклость.

– Сукин сын, – пробурчал Эрон. – Эта дверь сделана из керамокарбида!

Диллон его не слушал. Ему не раз приходилось выживать, поэтому теперь он наблюдал за Рипли: та не шевелилась, и он следовал ее примеру. Если бы Рипли пустилась бежать, он понесся бы следом, не останавливаясь. Но Рипли стояла на месте, даже когда на двери появилась третья выпуклость. В ушах Диллона звенело.

«Вот леди, которую я хотел бы повстречать раньше, – подумал он. – Леди, которая способна изменить мужчину, изменить курс, которым движется его жизнь. Она могла бы изменить мою жизнь. Но – раньше. Сейчас уже слишком поздно. Давно уже слишком поздно».

Больше оглушительных ударов не последовало, на двери не появилось четвертой выпуклости. В коридоре воцарилась мертвая тишина. Постепенно взгляды собравшихся обратились с потерявшей форму, но устоявшей двери, на единственную женщину.

Когда она медленно опустилась на пол, прислонившись к стене, и закрыла глаза, раздался общий вздох облегчения. Он пронесся по комнате подобно последнему порыву ветра, знаменующему окончание шторма.

Уцелевшие разместились в зале собраний. Количество их уменьшилось, но они воспрянули духом. Перед собравшимися стоял Диллон, ожидая, пока прибудут все. Только тогда он заговорил.

– Возрадуйтесь, братья! Даже для тех, кто пал, настало время ликования. Горюя об их смерти, мы возносим хвалу их доблести. Благодаря их жертве мы живем, и кто может сказать, кому достался лучший удел: нам, выжившим, или тем, кто погиб? В одном мы уверены: они обрели награду. Они ушли в лучший мир, потому что худшего быть не может. Они будут жить вечно. Возрадуемся за тех, кто умер, но продолжает жить, – теперь они свободны от оков, свободны от наказания, назначенного неразумным обществом. Общество покинуло их, и теперь они покинули общество. Они ушли ввысь. Они вознеслись. Возрадуемся и возблагодарим!

Мужчины склонили головы, и раздалось негромкое бормотание.

Рипли и Эрон наблюдали с верхней галереи. Через некоторое время помощник управляющего взглянул на спутницу. Оба успели вымыться. Это не придало им сил, но, по крайней мере, они стали чистыми. Рипли наслаждалась горячим душем, зная, что на этот раз можно получать удовольствие без того, чтобы все время настороженно посматривать на вентиляционные люки.

– Что ты об этом думаешь? – Эрон кивнул на собрание внизу.

Рипли слушала вполуха. Мыслями она была далеко.

– Не задумывалась. Почему нет, если им нравится?

– Именно так. Ублюдки просто сумасшедшие, но это помогает держать их в узде. В этом мы с управляющим сходились. Эндрюс всегда говорил: хорошо, что Диллон и его придурки подсели на этот религиозный бред. Это делает их более послушными.

Рипли смерила его взглядом.

– Ты не из религиозных, верно?

– Я? Вот черт, нет. У меня работа есть, – он задумался. – Думаю, спасательная команда прибудет через четыре-пять дней. Максимум – шесть. Они откроют двери, зайдут туда со смартами наперевес и пришьют ублюдка. Так?