Эрик замер. Затем судорожно сглотнул.

— Это так давно было.

Он доел стейк, затем встал из-за стола, так и не притронувшись к овощам на тарелке.

Джей не понял, что он сказал не так на этот раз. Он убрал со стола и положил посуду в посудомоечную машину. Из комнаты Эрика не доносилось ни звука. Наверное, слушал свой смартфон через наушники. Вздохнув, Джей вытер руки и пошел к Эрику. Он постучал:

— Можно войти?

Ответа не последовало.

Он толкнул дверь, и она приоткрылась.

— Эрик? Мне надо с тобой поговорить.

Эрик сидел на кровати, спиной оперевшись на стену. Он надел шерстяную шапку и слушал музыку с закрытыми глазами.

Джей сел на матрас рядом с ним. Он подождал, пока Эрик вытащит наушник из одного уха.

— Так уж вышло, что маленьким ты частенько оказывался со мной, — начал Джей. Когда Эрик согласно кивнул, Джей решил, что он на правильном пути. — Твоя мама часто просила меня посидеть с тобой вместо няньки. Я никогда не возражал. Мне нравилось возиться с тобой, если я только не был занят на работе.

Эрик ничего не сказал, но было ясно, что он слушает, поэтому Джей продолжил:

— Потом, когда тебе исполнилось одиннадцать или двенадцать лет, твоя мама решила, что тебе больше не нужны няньки. После этого она меня не часто баловала новостями. Особенно после того, как появился этот последний ее приятель…

— Стив.

— Да, Стив. Если честно, мне не нравился ни один из приятелей твоей мамы, но Стива я терпеть не мог.

Трейси имела особенные критерии для выбора мужчин — ленивый, молчаливый и бедный. Стив был наихудшим из них. Да к тому еще и обманщиком.

Джей разузнал о его прошлом, вскрылось, что Стив был судим. Он сообщил об этом Трейси. Поблагодарила ли она его? Нет, конечно, ее это только взбесило, и она потребовала, чтобы брат исчез из ее жизни.

— Мне тоже не нравился Стив. Он — мерзкий.

Джей напрягся:

— Он тебя когда-либо бил?

— Не меня. Маму иногда.

Черт побери. Чувство вины переполнило Джея.

Джей вдруг сообразил, что он выпал из жизни Эрика почти на два года. Два года для взрослого проходят незаметно. Но ребенку этот срок кажется невероятно долгим.

Наверняка Эрик подумал, что дядя избегает его.

И отчасти это было правдой.

— Прости, что я исчез тогда из твоей жизни. Я откровенно жалею, что меня не было рядом, когда вы с матерью больше всего нуждались во мне.

Джей осторожно обнял рукой плечи мальчика. Он не привык к этому, потому что рос без отца, без братьев. Эрик застыл и напрягся, но не сбросил его руку.

Трейси, как и ее мать, умела обнимать. Но он готов был поклясться, что Эрику не перепало от ее умения.

— Похоже, я временно перестал быть тебе дядей.

Эрик ничего не ответил, но глаза его были на мокром месте. Джей почувствовал, что и он вот-вот расплачется.

— Но теперь я здесь и на этот раз не собираюсь никуда исчезнуть.

Утром следующего дня Кейт лежала в кровати, положив руки на живот. Никаких изменений, но, возможно, еще слишком рано. Она попыталась представить себе картину происходящего внутри нее. Клетки делятся, новая жизнь зарождается.

Если очень желать, она обязательно забеременеет.

Но она была почти уверена, что этого не произойдет. Никто с первого раза не беременеет, особенно когда этого хочет. Таков один из законов Мерфи.

И почти наверняка второй попытки не будет.

К черту Джея с его сожалениями. Она не жалеет о сексе с ним, тем более она не жалеет, что они не предохранялись.

В офисе Надин разговаривала по телефону со своей мамой. Кейт могла догадаться. По голосу, по осанке, не говоря уж о теме разговора.

— Да, я ходила с Робби на благотворительный вечер Айлин, но у нас это не серьезно. Конечно, я тебе сообщу, если что-то изменится.

Кейт сочувственно улыбнулась девушке.

Когда Надин замолчала и поправила волосы, Кейт быстро спросила:

— Были звонки? Я надеялась на звонок от Оливера Крейна.

— Увы. Ничего.

Надин опять вернулась к разговору с матерью, а Кейт отправилась в свою комнату. Она села за стол и, включив компьютер, стала обдумывать версии.

Вчера она доставила письмо Ханы Оливеру Крейну вместе с номерами телефонов «Фокс и Фишер» и электронным адресом. Но Крейн не вышел на связь и не оставил сообщения.

Неужели письмо Ханы не подействовало на него?

Наверное, ему нужно больше времени. При любом раскладе она не могла больше ничего придумать, чтобы заставить его сдать образцы ДНК. Если только подловить его в спортивном зале и стащить прядь волос. Она еще надеялась, что до этого не дойдет.

Сегодня ей надо искать тренера Джифорда.

Кейт пошла выпить стакан воды. Надин все еще говорила по телефону.

— Мам, мне надо работать, хорошо? Я обещаю, если Робби попросит меня стать его женой на вторую годовщину, я дам тебе знать.

Она положила трубку телефона и извинилась перед Кейт.

— Плохо, что у «Фокс и Фишер» нет незарегистрированного номера телефона. Но даже если бы он существовал, моя мама как-нибудь нашла бы меня.

— Она очень хочет выпихнуть вас замуж?

— Раньше нет. Пока я не решила стать частным сыщиком. Теперь она считает, что я каждый день под пулями сражаюсь с мафией. Не удивлюсь, если она думает, что единственное, что меня может спасти, — так это церковный алтарь и шелковое платье цвета слоновой кости с итальянской кружевной фатой.

Смеясь, Кейт вернулась в свою комнату и плотно закрыла дверь. Необходимо было поразмыслить в тишине.

Что ей было известно о Гарри Джифорде? Она открыла свой блокнот и пролистала всю информацию, собранную к этому дню. След обрывался досрочным уходом на пенсию из средней школы Бруклин-Хайтс в возрасте сорока двух лет. Почему он ушел с работы так рано? На этот вопрос у нее не было ответа.

Она выписала возможные причины. Допустим, он получил наследство и решил отправиться путешествовать. Если так, то искать его можно где угодно.

Почему еще можно получить досрочную пенсию? Джонсон намекал на здоровье. Кое-что. Она не допускала смерти, потому что его не оказалось в списке. Но он мог заразиться чем-то, что не позволяло ему работать тренером. У него нет ни жены, ни детей. В таком случае как бы он поступил? Устроился в какое-нибудь заведение с долгосрочным присмотром?

Кейт развернула карту Бруклина и отметила все учреждения стационарной социальной и медицинской помощи с проживанием и приюты для долгосрочного содержания в пределах удаления на восемь миль от дома Джифорда и школы, где он работал.