создать химическое производство. Ну и, разумеется, нужно в самое ближайшее время начинать обучение первой роты артиллеристов.

Граф быстро увлекся новыми идеями. Он уверял, что привлечет к работе каждого своего человека и не пожалеет денег ради такого перспективного дела. А еще Ибелин прекрасно понимал, что все новые оружейные секреты предстоит держать в строжайшем секрете от посторонних, иначе, если сведения о новом оружии получит Бейбарс, то все усилия пойдут прахом. Султан отличался коварством, а его шпионы имелись в армии христиан. Только скрытность изготовления и внезапность применения пушек могла остановить армию мамелюка.

Потому они с графом решили организовать еще и настоящую службу безопасности. Решений приняли много, а вот ресурсов пока имелось в их распоряжении маловато. Находясь возле Тибериады, граф был оторван от своих владений в Яффе и на Кипре. А Грегор Рокбюрн располагал только орденским отрядом и имуществом захваченного пригородного района. Впрочем, городское предместье с южной стороны Тверии оказалось не самой бедной добычей. В полное распоряжение командира отряда храмовников попали постоялый двор средних размеров, небольшая мечеть, отлично оборудованная кузница, продуктовые лавки и их склады, да к тому же озерный берег с рыбацкой деревенькой, расположенной дальше к югу.

Вышло так, что на время осады Тибериады Григорий Родимцев получил власть и ресурсы, присущие, скорее, феодалу средней руки, нежели бедному рыцарю Храма Соломона. Ведь он теперь совмещал и функции военного коменданта занятой территории в пару кварталов. И все те, кто там проживали, вынужденно подчинялись его распоряжениям. А противник не предпринимал ничего, чтобы противостоять оккупантам на этом участке, потому правление пока протекало спокойно.

После того, как с производством пушек все решили и обговорили детали, граф Ибелин пригласил Грегора Рокбюрна на обед в свой лагерь. Но, Григорию пришлось вежливо отказаться от приглашения, потому что намечалось очень важное мероприятие, связанное с деятельностью ордена. После трапезы капеллан Годфруа собирал в мечети, заново освященной и наскоро переделанной в церковь, полевой капитул. Все братья-рыцари явились на собрание, облаченными в черные монашеские балахоны. Брат Годфруа читал молитву, а все братья, повторяя за ним слова, опустились на колени.

Когда Годфруа закончил молиться, второй капеллан начал вопрошать всех присутствующих по очереди про грехи, совершенные за время, прошедшее с предыдущего подобного собрания. И братья рассказывали каждый о своем прегрешении, не стесняясь других. Больше всего это напоминало коллективную исповедь в группе у психиатра. Высказались о своих мелких грехах все братья. Григорий тоже. Послушав, какую чушь несут остальные, обличая собственные пороки, он озвучил грех чревоугодия, объявив, что сатана прельстил его кашей с изюмом, а он не удержался и съел ее всю. Впрочем, капелланы оказались настроены благожелательно. Мелкие грехи они всем отпустили, а наказание никому не назначили, потому что серьезных прегрешений озвучено никем не было. После чего снова все братья помолились и начали готовиться к серьезному делу, поскольку должен был состояться суд над преступником.

Накануне, во время битвы на подступах к городу, к тамплиерам в плен угодил перебежчик, которого пожилой знаменосец сразу узнал. То был некий Раймунд де Руэрг, который предал братство, перейдя несколько лет назад на сарацинскую сторону. Он принял ислам и получил имя Дауд Аль-Зенги. Это был тот самый умелый боец, с которым дрался Григорий. И теперь пойманного предателя предстояло осудить. А суд храмовники вершили между собой сами.

Когда молитва закончилась, братья-рыцари вышли из помещения для молитв в соседний двор, где находился вероотступник, прикованный цепью к стене. Они встали полукругом и замерли в ожидании. Главным свидетелем и обвинителем выступал пожилой знаменосец, который хорошо знал перебежчика, когда-то служил вместе с ним. Он пристально смотрел на предателя, и его суровый взгляд не предвещал ничего хорошего, а сам знаменосец казался свирепым и страшным воплощением гнева Господня.

— Господь милосерден, он прощает почти всех, но Иуду Он не простил, — прозвучали в тишине слова знаменосца.

Суд над предателем начался. Как удары бичей хлестко звучали вопросы двух капелланов, и не было внятных ответов на них. Речь шла о том, какие блага получил перебежчик за свое предательство.

— Раскаиваешься ли ты в своих деяниях и признаешь ли Иисуса Христа Господом?

— Нет, — сказал приговоренный, гордо подняв голову, — я не раскаиваюсь, и умру с именем Аллаха.

— Но, почему? — недоумевал знаменосец.

— Потому что вы, храмовники, живете как собаки, а я изведал жизнь настоящую. У меня было четыре жены, я оставил пятерых наследников, у меня был прекрасный дом с садом, и я не жалею, что принял ислам, — сказал перебежчик.

— Раз так, то место твое в аду, вероотступник, — сделал вывод знаменосец.

После этого все взоры обратились на Грегора Рокбюрна. Принимать решение должен был командир отряда. Он спросил каждого из братьев-рыцарей, считает ли он предателя виновным. И все они ответили утвердительно. Не было ни одного, кто бы засомневался. И Григорий вынес свой вердикт:

— Виновен!

После чего он спросил братьев:

— Какое наказание выбираем для вероотступника?

— Смерть предателю! — хором отозвались все. И ни один из братьев-рыцарей не возразил.

Все высказали единое мнение. Орденский приговор обжалованию не подлежал. Григорий кивнул и отдал приказ. Двое дюжих сержантов, стоящих в карауле, быстро подошли и подтащили приговоренного к деревянной колоде, стоящей тут же во дворе. Все замерли в ожидании. Опять же, пристально глядя на командира. Когда еще один сержант принес и подал ему меч, Родимцев понял, что он должен делать еще и работу палача. Он крутанул клинок в руке, и металл заискрился на солнце. Плечи и голову приговоренного опустили на твердую древесную поверхность. Григорий знал, что не может позволить себе проявить слабость перед братьями по ордену в столь решительный момент. Потому он рубанул мечом с размаха и одним резким ударом снес преступнику голову. Кровь брызнула фонтаном. Тело несколько раз дернулось в руках сержантов и затихло. Песок вокруг плахи быстро впитывал красное.

Глава 16

Создание службы безопасности Грегор Рокбюрн и Жан Ибелин наметили, но воплотить этот замысел так и не успели, потому что слухи расползлись слишком быстро. Испытания нового оружия сразу же привлекли ненужное внимание. Всему виной, в первую очередь, явился тот самый грохот, который производила пушка во время выстрелов. Поскольку такого странного звука люди раньше никогда не слышали, желающих узнать причину явления набралось с избытком. Любопытные сбежались со всех сторон. И, разумеется, разного рода шпионы не остались в стороне.

Уже к вечеру весть о новом громовом