убийству, на воле оперативники вышли на участников их «бригады»[185], при обыске у которых обнаружили видеозаписи с избиениями иммигрантов. На видео не было видно лиц нападавших, потерпевших также нельзя было опознать. Но это не помешало их трусливым подельникам разом дать показания, что именно они на видео и присутствуют. Надеялись, видимо, что останутся на свободе, но не тут-то было. Коварная рука Фемиды отправила всех за решётку. Ни Змей, ни Фриц не дали признательных показаний по этим эпизодам, которые следствие квалифицировало как хулиганство (ст.213 ч.2 УК РФ), потерпевших следствие также не нашло, но это не мешало влепить им реальные срока. Змей получил два года лишения свободы за пинок под зад на одном из видео. Фриц получил тоже пару лет, но он ещё продолжал находиться под следствием по 105. Подельников они решили не наказывать, а в тюрьме есть принцип «в дела подельников лезть нельзя», поэтому те жили на малолетке обычными арестантами. Разве только не газовали[186] особо, знали своё место.

И вот Змея заказали на этап. Нужно было выбирать нового смотрящего. Все хотели поставить меня, но грузиться за хатой я не хотел. Мне оставалось чуть меньше месяца до подъема на взросло, и я хотел отдохнуть, спихнув хатное общее на Бахарика. Хатой, по сути, теперь управляла братва, но негласно смотрящим был я.

Ремонт на корпусе дошёл и до нашей камеры 610, к которой мы уже сильно привыкли. Уезжать с неё не хотелось, но пришлось. Перевели нас всей хатой в 601, которая находилась напротив. 601 ранее была транзитной хатой, в которой сидели малолетки, приехавшие с других централов. Кто-то ехал на серпы, кто-то на рассмотрение дела в московский городской суд, кто-то просто проездом через пятый централ на зону. Но, так как малолетка в те года была переполнена, далеко не все транзиты сидели в 601. Многих распределяли на копейки, многие попадали и к нам в хаты, о некоторых я рассказал, а упомянул ведь далеко не всех.

601 была очень просторна, самая большая камера на этаже, ещё больше, чем предыдущая. Я сразу занял двуярусный, двуспальный шконарь, аналогичный тому, какой был в 610, но понимал, что надолго здесь не задержусь. В июне 2007-го мне исполнялось восемнадцать.

Хатный петух Дух к тому времени тоже уехал на этап, и вместо него нужно было кого-то искать для уборки. С семёрок к нам заехал один грузин, звали его Эдиком. Был он нормальным пареньком, и, когда зашла речь о том, что нам нужен кто-то на тряпку, он сразу подсказал, где этого человека найти. В его бывшей хате на семёрках был один опущенный. В той камере сидели одни армяне и грузины, и Эдик рассказал, что петух страдал от них не слабо. Его регулярно били и насиловали. Это был козырь в наших руках, потому что обиженному явно было только за радость выбраться оттуда, и я пошёл на беседу к куму.

Гмырин, как ни странно, к тому времени уже не работал. Говорили, что он то ли перевёлся, то ли был уволен. Вместо него кумом стал Контра, бывший режимник, здоровый мужик с бородой. Их было два брата, оба работали в режимке на пятом централе. Ещё когда Контра был режимником, Змей рассказывал, что видел его на воле «на прикиде»[187], что он наш соратник. Контра был лоялен к арестантам, либо лоялен только к нам из-за наших взглядов, и поэтому без лишних разговоров согласился перекинуть к нам петуха. В тот же день обиженный заехал к нам со всеми вещами.

В отличии от обнаглевшего Духа, этот петух был забитым и тихим. Невысокого роста малолетний пацан с девчачьим лицом. Такого даже тапкой ударить было жалко. Неудивительно, что с такой внешностью и отсутствием морального духа его опустили на малолетке. Да и бить его было не за что, убирался он вовремя и чисто, рот не открывал, пока не скажут. Пользовался по назначению им только Бахарик, поэтому у нас, по сравнению с предыдущей хатой, он жил вообще комфортно.

Вскоре настал мой день рождения, подарком мне стал новый партак. К тому времени к нам в хату заехал осетин, художник и кольщик, который когда-то ещё со Слоном и Филом сидел в 607. Заехал он на пару дней, так как его собирались увозить на этап, но это время выпало как раз на моё совершеннолетие. Мы садимся бить наколку, а его в этот момент заказывают на этап. С одной стороны, ему нужно собираться, а с другой колоть то уже начали. В распоряжении у нас было всего пару часов. Но успели закончить без косяков. Проводили осетина, а там и я уже начал ждать, когда же меня закажут на взросляк. Малолетка надоела, авторитетом я там обладал максимальным, хотелось уже перемен. Да и, в отличии от малолетки, на взросле есть мобильная связь. В общем, ждал перевода с нетерпением.

Скиновская хата

После моего дня рождения мне пришла малява от Слона. Он писал, что нашел общий язык с новым кумом, и хочет замутить хату, где сидели бы только люди из движения. Новый кум Контра действительно оказался националистом, состоял в РНЕ и легко шёл с ним на контакт. Слон интересовался, поеду ли я к нему или, в случае моего отказа, вместо меня тогда к ним поедет мой подельник Шульцген. Взяв время на раздумье, я собрал за дубком хату и предупредил их о моём скором переезде. От хаты возражений не было, тем более на малолетке мне оставалось сидеть недолго. Только Бахарик попросился со мной. Я написал ответ Слону, где, упомянув про Бахарика, согласился, но предупредил, что мне со дня на день на взросляк. На следующий день нас заказали со всеми вещами.

Зайдя в новую хату под номером 604 мы обнаружили, что она пустая.

— Ну и что, где все? — сказал я, и тут, из-за ширмы дальняка на нас налетел Слон, Фриц и ещё один паренёк.

— Давай, расход уже! — отбиваясь, сквозь смех, проорал я.

— Здарова, братан! — Фриц пожал мне предплечье[188].

Разложив вещи, мы обнаружили, что убираться то особо некому. Об этом Слон не подумал. Тут мы вспомнили про петуха, что остался в 601, и на следующий день через кума перетянули и его.

Вскоре к нам в хату переехало ещё пару человек из движа. Из знаменитых не было разве что Артура Рыно, который сидел в хате с Шульцгеном, и Скачевского, который сидел у Левана.

Мы