– Ой! Вот не надо только философии.

– Надо, дорогая, надо.

– Я только перешла на пятую стадию. Не хочу назад в депрессию.

В этот момент девочки подбежали с заставленными подносами. Я взяла небольшую губку, предусмотрительно переданную нам, протерла стол и разложила салфетки. Женька перенес все с подносов, позволяя мне налить чай из заварника.

Из кружки повеяло мятой и малиной. Мама успокаивающий приготовила. Она не исправима!

Мы немного выпили, съели по куску «Черепахи», а я лично допила чай и подлила себе добавки.

– Вот ты тут чаи успокаивающие пьёшь, а там …

– У меня пятая стадия. Не хочу ничего менять.

Не обращая на мой возглас внимания, Евгений продолжил:

– А там один большой босс готовится к суду и банкротству. И молчит, чтоб тебя не тревожить. Но раз у тебя стадия «пофигизма», – он показал в воздухе пальцами кавычки, – оставайся. Будь добра! А я хочу поддержать друга.

Он отодвинул кружку и направился к выходу.

– Я уже говорила, что все мужики гады?

– Говорила.

– Чёрт с вами. Жди здесь!

И я поспешила собирать необходимые на первое время вещи. А вот если бы обернулась, увидела бы улыбку во все тридцать два белоснежных зуба.

Вещи, телефон, книги, блокнот, айпад. Готово!

Суд у него. Я сбегала в кабинет папы и взяла первые попавшиеся книги по юриспруденции.

Спустилась, встретив по пути деда:

–Деда, я в город, к Косте!

–Давно бы так, внуча. В мои годы женщины были просто огонь – что хотели, то и брали. Не то, что сейчас.

– Де-да! Пока. Скажи всем – меня нет.

Ну, держитесь, Наташа Попова идёт на суд!

Евгений приехал на новой машине …

– Твоя? – я указала на черный, судя по логотипу, новенький "Шевроле". Мои брови сами по себе поползли на лоб.

– Наташка, ты чего?

– Ой, батюшки. Побывал в Америке и все – потеряли человека.

– Я обижусь… это не смешно!

– Нет, не смешно. Но ты бы видел своё лицо.

Я чувствовала удивительно лёгкое, миролюбивое настроение, садясь в машину, и даже ещё пятнадцать минут, в течение которых Евгений вводил меня в курс дел.

– Ай, да Вадим Демидович! Мерзавец! – с чувством произнесла я. Вообще кого-то ругать приятное занятие, а если тебя ещё и не слышит адресат и тебе ничего не будет, отлично.

Шум начал нарастать, я даже огляделась и вдруг поняла, что это у меня в голове гудит. Четыре ночи плохого сна дают о себе знать. Я попыталась устроиться удобней в кресле, но сон не шёл. Покрутилась ещё, но стало только хуже.

Обречённо вздохнула и полезла в сумку за книгами. На ощупь вытащила одну – "Основы правовых норм в условиях рыночной экономики" – то, что надо.

Ну что ж, дуракам везет, может, что-нибудь действительно получится.

И действительно получилось – я уснула на первой же странице.

Я так хорошо выспалась за оставшуюся дорогу, что даже проспала момент въезда в город и парковки возле офиса. Проснулась лишь, когда Женя потыкал в мое плечо пальцем. Я даже хрюкнула спросонья.

– Ну что, идём?

– Конечно. Эй, подожди, я хоть расчешусь и переоденусь.

А-то я как была в футбольной форме, так и приехала.

На улице стояла духота – последняя неделя лета решила напоследок нас отогреть своими солнечными лучами.

Единственной вещью, которая не мнётся в моем гардеробе, это чёрный комбинезон с бирюзовыми цветами и шикарным декольте, брючины были широкими и мой гипс влез туда со свистом. На вторую ногу я надела чёрные сандалии. Волосы пришлось расчесать пальцами и заплести пышную французскую косу.

Розовая помада и тушь.

В здание мы заходили вместе с Женькой, держась за руки.

Изредка на пути попадались знакомые. Им я привычно вежливо кивала в знак приветствия.

Двери в кабинет шефа были приоткрыты. Мы заглянули: перед его столом сидела пара наших юристов и ещё двое незнакомых мужчин.

Костя стоял к ним спиной и выслушивал докладчиков.

– Завтра у нас только один путь – признавать себя банкротами.

– И таким образом кинуть всех? Я на это идти не хочу, – не поворачивая головы, прокомментировал Костя, сцепив руки за спиной. Я же тихо прошла и села на диван в тёмный угол, чтобы не мешать, и залезла в телефон, в Википедию, поискать термин "банкротство". Конечно, я знала, что это такое, и какие последствия грозят нашей фирме, но я же не финансист, вот и полезла изучать эту тему досконально.

– У меня есть другой вариант. Не доводить дело до абсурда, Семён Михайлович, передайте.

Незнакомый мне седовласый мужчина достал какие-то документы и передал нашим. Те внимательно вчитались.

– Вы теперь понимаете? остаётся дело за малым. Договориться о рассрочке и заморозке некоторых объектов. Нам нужно выиграть время.

– Ну, за этим дело не станет. Мы объявляем торги?

– Давайте.

Костя развернулся и сразу заметил скромную меня. Я же улыбнулась и помахала рукой.

– Свободны!

Мужчины быстро начали собирать бумаги и по дороге распределять обязанности. Только Павлуша, помощник нашего юриста, приметил меня и задержался, поцеловав в щеку. Откуда у него эта дамская привычка, не знаю, но за столько лет совместной работы привыкла.

Когда все ушли, я подошла к пасмурному Косте.

– Привет.

– Привет. Не ожидал тебя здесь увидеть.

– Но я здесь. Женька за кофе пошёл.

– Садись, Наташ.

Я села… на уголок стола. Немного помолчав, сказала:

– Я думала, ты меня бросил.

– Я же оставил записку.

– Я тебе дам ее прочитать. Секретарь из тебя отвратительный.

– Ага, как и Руководитель! – скрыть горечь в голосе у него не получилось.

Он попытался вновь отойти к окну, но кто бы ему позволил?

– Ну уж нет. Иди сюда.

Я не позволила ему отвернуться, удачно схватив за рубашку, дёрнула на себя, в свои объятия. И сама поцеловала, но и Костя не растерялся с ответом, прошептав:

– Вот это да!

Мы целовались с упоением, да так, что одно плечо оголилось и тоже получило свой поцелуй.

– Ну, ребята! Кофе, конечно, и в холодном виде пьют, но я взял капучино! А оно так себе, если остынет, хочу вам сказать.

Евгенька нас нагло прервал.

Я не обидчивая лишь потому, что у меня память плохая, но точно заведу блокнот и буду записывать. Костя быстро стал поправлять на мне одежду, но от себя никуда не отпустил, сам сел в кресло посадив на колени меня..