— Сейчас я разберусь, — предложил я.

— Не извольте беспокоиться, — хмыкнул Питерский и бросил на меня горящий янтарем взгляд.

А потом он зарычал и издал странный звук, который заставил волосы на моем затылке приподняться. Фома мявкнул и клацнул зубами. Он слегка согнул ноги в коленях и расставил руки в стороны. А потом прыгнул с места и через мгновенье оказался прямо в куче псов. Те истошно взвыли, заскулили и рванули в разные стороны, поджимая хвосты.

— Шаффки, — фыркнул парень и повел плечами, будто сбрасывая напряжение.

А я замер, не смея отвести глаз. Передо мной стоял Фома, но лицо его преобразилось, став совершенно другим. Среди копны волос торчали острые уши, глаза сделались чуть крупнее и радужку расчертили узкие зрачки. Нос его стал чуточку шире, на щеках появилась шелковистая поросль и в стороны торчали длинные кошачьи усы.

— Ну чего вы, вашество, — обиженно проворчал Фома. — Будто не знаете, кто я такой.

— Постарайся никогда не меняться перед госпожой Виноградовой.

— Это еще почему? — насторожился парень и мне показалось, что в его штанине по задней стороне бедра дернулся хвост.

— Она не отстанет и будет требовать постоянно отращивать уши.

— Скажете тоже, — помощник смущенно почесал ухо. — Зачем ей это?

— Сдается мне, как любая уважающая себя женщина, она испытывает особую слабость к котам. А ты выглядишь…

— Как? — прищурился оборотень.

— Эффектно, — не сомневаясь пояснил я. — И Любовь Федоровна пойдет на все, чтобы ты чаще менял ипостась. Не удивлюсь, если начнет в дом мышей зазывать или сметану тебе подсовывать.

— Она на самом деле может, — вынужден был согласиться Фома и встряхнулся, приводя себя в человеческий вид.

Вышло у него на редкость грациозно: мех втянулся в кожу, глаза перестали светиться, нос стал тоньше.

— Страсть как не люблю, когда сворой нападают, — голос помощника потерял урчащие ноты. — По одиночке собаки не вредные. И никогда бы не решились напасть. Люди врут, что кошки с собаками не ладят.

— Значит, ты не станешь возражать, если мы заведем пса?

— Сложный вопрос, — парень насупился. — Некоторые совершенно не поддаются дрессировке. И пованивают.

— Выбор за тобой. Я в этом вопросе целиком доверяю тебе.

— Спасибо, вашество, — довольно усмехнулся Фома и икнул.

Внезапно я подумал, что Виноградова наверняка бы уточнила, не собирается ли парень выплюнуть комок шерсти.

Я сел на пассажирское место, откинулся на спинку сиденья и принялся ждать.

— А не страшно с трупом в багажнике ехать? — осторожно уточнил Фома, который занял место за рулём.

— Надеюсь, номера семьи защитят нас от остановки жандармами, — ответил я, хотя и сам прекрасно понимал: если остановят, то нам придется несладко.

Фома кивнул и вздохнул. Нервно забарабанил пальцами по рулю. Потом нахмурился, заметив, что его когти все еще не вернулись у нужной форме. И в этот момент в кармане пискнул телефон, оповещая о пришедшем сообщении.

Я вынул аппарат, взглянул на дисплей, продиктовал слуге адрес. И машина поехала к выезду из гаражей.

Нужный нам дом располагался в Вороново. Небольшой деревне на севере, в тридцати километрах от Петрограда. На Северном шоссе расположился пост, и пара сотрудников дежурила у дороги, выборочно останавливая машины. Заметив жандармов, Фома скинул скорость ниже рекомендуемой, и очень аккуратно проехал мимо стражей правопорядка. Его напряжение передалось и мне. В животе зашевелился противный ледяной ком, а волосы на затылке зашевелились. И хотя я понимал, что если нас остановят, ничего страшного не случится. Скорее всего. Тело отберут и отправят в прозекторскую. А я в самом крайнем случае смогу просить о помощи кустодиев. Или отца. Или бабушку. Но в первом случае я останусь им должен. А во втором я выслушаю лекцию о том, что воровать тела с места преступления нехорошо. В третьем мне светит выговор на тему того, что попадаться могут только глупцы и дилетанты. В любом случае придется спешно корректировать план по выведению Ивана на чистую воду. А этого мне очень не хотелось.

И только выехав за территорию города, мы спокойно выдохнули. И я вынул из кармана телефон. Набрал номер Беловой.

Трубку не брали очень долго. И наконец, в динамике послышался недовольный голос:

— Слушаю, Чехов.

— Привет, Белова. Хочешь дело о разбое и тройном убийстве закрыть?

— Рассказывай.

Голос мигом подобрел, и я улыбнулся:

— Подъезжай в Вороново. У тебя есть сорок минут, потом подозреваемый убежит.

— Да что за дело-то?

— Он сам тебе все расскажет, когда будет оформлять явку с повинной, — успокоил ее я. — Только найди деревенского жандарма. И старосту. Чтобы все было оформлено по закону.

— Сделаю, — ответила девушка и нажала на сброс. Я же убрал телефон и откинулся на спинку кресла.

— А почему он в деревне этой укрылся? — уточнил Фома.

— Видимо, проблемы с чистыми документами, — ответил я.

— Так он же не в розыске? — удивился слуга.

— У него судимость. А значит, с выездом могут возникнуть проблемы. С новыми бумагами он спокойно сможет покинуть Империю и осесть под другим именем где-нибудь в Западной Европе. Например, в Великом княжестве Сербском.

— Вот оно что, — пробормотал Фома и свернул у знака, который указывал направо, и сообщал, что до деревни Вороново осталось десять километров.

Сам поселок был небольшим, в несколько улиц. Дома прятались за глухими высокими бетонными заборами, а дорога в деревне была новой. Черная лента, на которой не было ни одной выбоины. Вдоль дороги стояли чугунные фонари, которые ярко освещали улицу. А трава у заборов была скошена и убрана. Едва машина выехала на территорию, как за оградами залаяли собаки.

— Богато живут, — отметил слуга. — Видать хороший в деревне староста. Радеет за поселок.

Я кивнул. Должность деревенского старосты была выборной на сельском сходе. Этот человек получал неплохую зарплату от княжества, но и обязанностей у него хватало. Следить за порядком, нанимать дружинников, вести книги регистрации жителей, ремонт и оформление в собственность поселка выморочных домов и многое другое. Часто в деревнях открывались артели, которые организовывали одно или несколько предприятий. И староста обычно занимал в такой артели должность приказчика. Если же он не справлялся, сход вполне мог снять старосту и выбрать нового. И вот к старосте нам и нужно было заехать в первую очередь.

Дом нужного человека был на центральной и единственной площади, выложенной брусчаткой. В центре площади был установлен памятник императору Михаилу, первому представителю правящей династии. На этой площади обычно проводили сельский сход, на котором решались все вопросы поселения, проводились судилища и решались различные споры между жителями. Чуть поодаль виднелась стрельчатая крыша храма, покрашенная серебрянкой.

Сам старостин дом был огорожен кованым забором, за которым виднелось двухэтажное строение с четырехскатной крышей из красной черепицы. В окнах дома уже горел свет, а значит Белова нашла номер старосты и позвонила ему, поставив в известность. И теперь глава поселения ждал гостей.

Фома остановил машину у ворот, и я вышел из авто. Подошёл к входу, нажал на кнопку звонка. И дверь дома распахнулась, а на освещаемую фонарем дорожку вышел крепкий мужчина лет сорока пяти, который торопливо направился в мою сторону. Одет он был в спортивный костюм, состоящий из трико с белыми лампасами по бокам и курточку с замком, натянутым на выступающем животе. На шее мужчины висело хлопчатобумажное полотенце, которым он, видимо, вытирал лицо, освежившись перед моим визитом. От старосты пахло хвойным лосьоном после бриться и детским мылом.

— Искупитель в помощь, — приветствовал я хозяина дома.

— И вам доброй ночи, мастер, — ответил мужчина, подходя к воротам. — Чего изволите?

— Узнать кое-что, — сказал я. — У вас здесь есть дом по адресу Новая сорок шесть. Там давно жилец поселился?

Мужик почесал лысеющую голову:

— Дак на неделе. Один приехал, снял дом на дней десять, и живёт.

— Документы показывал?

Староста замялся, а затем склонил голову набок и хитро уточнил:

— А вы, милсдарь, с какой целью интересуетесь?

— Этот мужчина скорее всего совершил в Петрограде тяжелее преступление, — честно ответил я.

— Да вы что? — ахнул староста. — Неужто разбойник? То-то он мне сразу подозрительным показался.

— Так документы он давал?

Староста покачал головой:

— Имя назвал, я и записал. Харитон Петров.

Я вздохнул. Практика сдачи бесхозных домов в аренду городским была нормальной не только для Петрограда. В любом крупном княжестве были деревни, в которых приезжих заселяли дома на время отпуска или просто для отдыха вдали от городской суеты. Деньги с такой аренды шли в казну деревни и тратились на благоустройство поселка, поддержку стариков и многодетных семей. И как