Введение НЭПа не только не означало отказа от большевистских планов ускоренной индустриализации России, но и было, по существу, очередным шагом к ней. На сей раз власти, осознав ограниченность государственных ресурсов, решили прибегнуть для этой цели к средствам зарубежного и частного капитала. Необходимо «догнать передовую технику передового капитализма, — провозгласил Ленин на X съезде большевистской партии в марте 1921 г. — Сейчас мы этого сделать иначе не в силах. Тот, кто знает состояние нашего хозяйства, поймет это»160. Съезд рассмотрел вопрос о сдаче в концессию иностранным предпринимателям части нефтепромыслов Баку и Грозного, причем Ленин просил не записывать и не публиковать этот вопрос. Затем на повестке дня встала проблема денационализации мелкой и средней промышленности: власти сочли, что без подъема этих отраслей невозможно обеспечить продовольствием и сырьем отрасли тяжелой промышленности. Партийная конференция в мае 1921 г. постановила, что должна быть осуществлена серия преобразований в области индустрии: «поддержка мелких и средних (частных и кооперативных) предприятий»; «допущение сдачи в аренду частным лицам, кооперативам, артелям и товариществам государственных предприятий»; «пересмотр (в известной части) производственных программ крупной промышленности в направлении усиления производства предметов широкого потребления и крестьянского обихода»; «расширение самостоятельности и инициативы каждого крупного предприятия в деле распоряжения финансовыми средствами и материальными ресурсами»195 196. Уже в мае 1921 г. СНК издал декрет, поощряющий развитие частных и кооперативных мелких и средних предприятий, и отменил закон от 29 ноября 1920 г. о национализации промышленных предприятий. Началась частичная денационализация таких предприятий; часть из них сдавалась в аренду даже прежним владельцам (правда, в декабре 1921 г. ВЦИК подтвердил национализацию промышленных объектов, проведенную до 17 мая). К сентябрю 1922 г. в аренду было сдано 3800 предприятий, на которых работало в общей сложности 680 тыс. человек. Согласно переписи 1650 тыс. предприятий в марте 1923 г., 88,5 % из них находилось в частной собственности или было сдано в аренду частным лицам, 8,5 % приходилось на долю государственных, а 3 % — кооперативных предприятий.

Планы привлечения в страну иностранного капитала с помощью концессий не имели того успеха, на который рассчитывали большевистские власти. Первые договоры о концессиях были заключены в конце 1921 г. (с Большим северным телеграфным агентством и асбестовой Объединенной американской компанией). На Гаагской конференции 1922 г. советская делегация выразила готовность сдать в аренду нефтяные, горные, лесные, сахарные, цементные, электротехнические и другие предприятия. Но реальное предоставление такого, рода привилегий разворачивалось медленно: из тысяч заявок удовлетворялись лишь немногие, причем часть из них вскоре аннулировалась или расторгалась из-за невыполнения обязательств сторонами. Преобладали концессии в таких отраслях, как торговля, добыча сырья, сельское хозяйство и обрабатывающая промышленность. В целом, иностранные предприниматели неохотно вкладывали средства в экономику России и других Советских республик, опасаясь непредсказуемости политического курса и социальной ситуации. Во второй половине 1920-х гг. концессионное дело ориентировалось в значительной степени на заключение договоров о технической помощи и получении кредитов на закупку оборудования из-за рубежа.

Ключевая роль в индустрии сохранялась за государственными предприятиями'. на них в первой половине 1920-х гг. работало 84,5 % промышленных рабочих и изготовлялось 92,4 % продукции (в стоимостном выражении).

В соответствии с «наказом» правительства «О проведении в жизнь начал Новой экономической политики» (9 августа 1921 г.), в непосредственном управлении государством (в лице ВСНХ и его местных органов) сосредоточивались «отдельные отрасли производства и определенное число крупных и почему-либо с государственной точки зрения важных, а также подсобных к ним предприятий, взаимно дополняющих друг друга». Однако и деятельность государственных предприятий была перестроена в соответствии с рыночными принципами «хозяйственного расчета»', они должны были вступать с другими экономическими объектами в коммерческие отношения: покупали топливо и сырье, могли продавать на рынке часть произведенной продукции, получали кредиты в банках на основе прибыльности и т. д. Предприятия объединялись в хозрасчетные тресты, которые превратились в основную форму организации промышленности; нетрестируемые нередко подлежали закрытию. К концу августа 1922 г. действовал 421 трест, в том числе по 50 — в текстильной, металлургической и пищевой отраслях, свыше 40 — в кожевенной, 35 — в химической, 20 — в электротехнической. В среднем, каждый трест объединял около 10 предприятий одной отрасли. В юридическом и хозяйственном отношении предприятия зависели от трестов, в которые они входили197.

В 1923 г. было принято официальное положение о трестах. ВСНХ сохранял в своих руках управление имуществом трестов — начиная с выделения уставного капитала и кончая распределением прибылей. Тресты не имели права самостоятельно продать или заложить имущество, сдать его в долгосрочную аренду и т. д. До 20 % прибылей отчислялись на нужды предприятий. Иногда при слиянии предприятий различных ведомств или при объединении торговых и промышленных предприятий на местах создавались акционерные общества.

В целом, государство стремилось сохранить контроль над деятельностью трестов. Но, как отмечает историк Б.И.Орлов, «даже в условиях столь жесткой регламентации тресты находили многочисленные лазейки. Выборочные обследования их деятельности показывали дезорганизацию и перерасход ресурсов». Тресты накапливали огромные запасы сырья, полуфабрикатов и топлива». Систематически нарушался предприятиями запрет вхождения в акционерные общества, паевые товарищества и иные торгово-промышленные и кредитные предприятия без санкции Центрального управления государственной промышленностью (ЦУГПРОМа)»1.

Переход на рыночные принципы заметно проявился и в области торговли. В июле 1921 г. был принят декрет, позволявший любому взрослому гражданину получить лицензию на ведение частной торговли. «Бродячий коробейник, или мелкий разносчик товаров, торгующий на более или менее организованных рынках и базарах, был характерным явлением частной торговли в первый период НЭПа… — замечал британский историк Э.Карр. — Однако, как только частная торговля стала официально терпимым и поощряемым явлением, эта примитивная разновидность не могла существовать» и уступила место многочисленным частным магазинам. «Огромная масса мелкой розничной торговли почти полностью оставались в частных руках, и только на крупнейших торговых предприятиях государственные органы завоевали прочное положение»198 199.

Власти пытались противопоставить приливу частной торговли огосударствленную потребительскую кооперацию — Центросоюз, провозглашенный в мае 1921 г. единственным агентом правительства по оптовому распределению потребительских товаров по стране. Но нехватка промышленных товаров привела к срыву планов организованного товарообмена и торжеству принципов «купли — продажи». Потребительские и торговые кооперативы стали коммерческими структурами, к тому же сильно зараженными спекуляцией и коррупцией.