У Юнаса по рукам побежали мурашки.

– Значит, он живет… здесь, на Эланде?

– Если это он – да. – Герлоф придвинулся еще ближе. – Ничего страшного, Юнас. Он-то тебя не знает.

– Знает. Он меня видел.

Страх не отпускал. Марнес – это же так близко. Полчаса на велосипеде. Каспер на своем мопеде чуть не каждый день туда мотается. А там живет этот… с топором.

– Надо о нем побольше разузнать, – как можно спокойнее сказал Герлоф. – И еще: он же говорил о каком-то шведском американце?

– Да… Арон. Он спросил: «Где Арон?»

– Арон… – Герлоф задумался.

Юнас хотел было рассказать про старика, которого видел накануне у кургана, – уж очень тот был похож на того, с корабля мертвецов. Но он уже и сам не был уверен, не померещилось ли ему.

Наступила тишина. Герлоф перелистывал свой блокнот.

– Хорошо, Юнас, – сказал он. – Попробуем найти и американца. Если он существует в природе.

У Тильды все время было занято. Герлоф медленно положил трубку на рычаг.

Ему надо было кое-что ей рассказать. Следить за кем-то и разнюхивать законом не запрещено, ему это прекрасно известно. Но пора уже поделиться тем, что ему удалось узнать, с полицией. Рассказать про Петера Майера и про этого загадочного шведского американца.

Он вспомнил про массовую эмиграцию. Швеция заметно пустела вплоть до тридцатых годов.

Сейчас, когда летние виллы в Стенвике соревновались друг с другом в величине и роскоши, когда сверкающие автомобили дорогих марок шуршат по гравию прибрежной дороги, легко забыть, какой бедной была эта северная страна всего сто лет назад. Швеция нищенствовала. Почти пятая часть населения эмигрировала. Главным образом в Америку.

Эланд и Америка оказались связаны друг с другом. Вначале люди ехали туда, потом обратно. Большинство возвращались не намного богаче, чем уехали, хотя кое-кто разбогател.

Среди знакомых Герлофа возвращенцев не было. Вернее, были, но теперь все они умерли.

Он набрал номер единственного знакомого американца, Билла Карлссона, энергичного потомка настоящих эландских эмигрантов.

Ответил кто-то из его молодых родственников.

– Он на веранде, сейчас позову.

– Yes?

– Привет Билл, это Герлоф Лавидссон.

Несколько секунд молчания. Видно, вспоминает, кто это – Герлоф Лавидссон.

– Йерлофф! Хелло! Как дела?

– Спасибо, все в порядке.

– А как твоя лодка?

– Моя что? А-а-а… работаю понемногу. Я хотел тебя попросить помочь мне с одним делом. Я ищу одного пожилого американца.

– American?

– Ну да. Думаю, он сейчас на Эланде, только не знаю где.

– Good luck… Здесь наших куда больше, чем может показаться на первый взгляд. В продуктовом… э-э-э… в продуктовом шопе в Лонгвике я встретил молодых ребят из Вашингтона. Они…

– Я ищу старика, – напомнил Герлоф. – Швед-американец. Зовут его, скорее всего, Арон. Откуда-то с северного Эланда. Во всяком случае, ориентируется здесь как дома. Его интересуют лодки… я так думаю.

– О'кей, я таких не знаю. Что еще?

– Он… подозрительный тип.

– Уголовник? – Билл негромко засмеялся.

– Вполне возможно. Я с ним не знаком.

– Всякие бывают…Слышал когда-нибудь про Оскара Лундина из Легерхамна?

– Нет. Кто это?

– Шведский американец из Чикаго… Я встречался с ним. Много лет назад… он утверждал, что был шофером в мафии. И не просто так – возил самого Аль Капоне. С одной гангстерской разборки на другую, пока босса не заперли на Алькатрасе.

– И что, жив он? Лундин, я имею в виду?

– Что ты… не менее мертв, чем сам Аль Капоне. Но успел вернуться на Эланд перед смертью. Почти все, кто вернулся, умерли.

Герлоф сочувственно вздохнул.

– Но кое-кто жив. В пятницу соберемся на ланч. Выпьем, поболтаем.

– Кто?

– Что – кто?

– Кто соберется?

– Возвращенцы с северного Эланда. Каждый год собираемся в отеле «Боргхольм» сразу после Иванова дня.

– И что, все приходят? Те, кто еще жив?

– Who knows… кто знает. – Герлоф ясно представил, как Билл пожал плечами. – Но если интересно, могу показать кое-что. Выписка из церковной книги. Там все, кто уехал с Эланда в девятисотые годы. Мой двоюродный брат занимается этой историей, накопал в гётеборгском архиве.

– Очень интересно… а насчет ланча…

– Приходи и ты, – прервал его Билл.

– С удовольствием, но я же не возвращенец. Я даже в Америке никогда не был.

– Но в роду-то у тебя были эмигранты?

– Это да… дедовы братья. В начале века пустились по волнам. Один осел в Бостоне и разбогател. Другой помер под забором в Чикаго.

– Тогда я тебя назначаю почетным возвращенцем.

– Вот удружил!

– Все равно никто и не спросит. Все только о себе и говорят. Где были, что пережили…

– А я послушаю, – сказал Герлоф, почетный возвращенец.

Теперь все носят с собой телефоны. Все, кроме Возвращенца. Он предпочитал старомодные будки с телефонами-автоматами. Кое-где на острове еще можно их найти – на площадях, на придорожных стоянках.

Как раз в эту минуту он и стоял в такой будке.

Набрал номер и дождался, пока ответит хриплый мужской голос.

– Алло? – Лаже в этом стандартном «алло» слышалась подозрительность.

– Балл?

– Ла…

– Ты знаешь, кто говорит?

– Знаю, знаю…

Балл говорил медленно и монотонно. Похоже, пил весь день. Или с похмелья.

– У меня опять к тебе дело.

– Сначала со старым разберемся… Какого хрена ты натворил с лайбой?

Возвращенец помолчал.

– Сделанного не вернешь.

– «Не вернешь»… Пекка звонил вчера. Перепуган до полусмерти. Говорит, ты ее затопил, к чертовой матери.

– Что поделаешь… Ядовитый газ в трюме.

Балл помолчал. В трубке послышалось звяканье бутылки о стакан и звучный глоток.

– Значит, хочешь еще что-то купить?

– Да. Деньги у меня есть.

– Завтра к вечеру.

Возвращенец положил трубку. Он вспомнил про бункер рядом с виллой Клоссов. И про человека, который умел поднимать в воздух огромные валуны.