— 15:0. — Демонстративно подавив зевок, он пошел обратно к задней линии.

Прищурившись, она подала. Конечно, он гоняет ее по площадке, тренируя на скорость и выносливость. Понимая, что ей не сравниться с ним по мощи ударов, она применила уловки, чтобы сбить его воинственный настрой. Они долго обменивались ударами, мяч в равномерном ритме долго перелетал с одной стороны на другую, сопровождаемый свистом ракеток. И, почувствовав, что он расслабился, она поменяла тактику и резко ударила с лета.

— Становишься коварной.

— Становишься медленным, ветеран, — сладко пропела она.

Он послал мяч по диагонали, и она не успела подбежать, после отскока мяч улетел на трибуну. Она тихо выругалась.

— Ты что-то сказала?

— Тебе послышалось. — Недовольная своей несдержанностью, Эшер отвела назад волосы и, готовясь подавать, взглянула на Тая. Его глаза были устремлены не на мяч, а на ее губы.

Все средства хороши. Она с лукавой улыбкой облизнула губы кончиком языка и, сделав длинный замах, картинно потянулась всем телом. Он явно отвлекся и не успел принять мяч.

— Готов? — спросила она мило, потом повернулась спиной, чтобы подобрать мяч, медленно наклонилась и не торопилась выпрямляться, чувствуя его жадный взгляд на своих длинных ногах. Обтерев руку о бедро, подошла к линии и повторила: — Готов?

Он кивнул, не отводя глаз от ее груди. А когда спохватился, то увидел в ее глазах откровенный призыв. Сердце скакнуло и забилось в бешеном ритме.

Он невнимательно принял подачу, и сразу последовало наказание — удар с лету поставил точку.

Эшер с победным видом рассмеялась, подходя к сетке:

— Твоя игра что-то разладилась, Старбак.

Ему хотелось придушить ее, но пересилило другое желание.

— Жульничаешь? — пробормотал он.

Она широко раскрыла глаза:

— О чем это ты? — и не успела договорить, потому что, подойдя вплотную, он схватил ее в объятия и накрыл смеющийся рот поцелуем. Ракетка выпала у нее из руки, и, мгновенно растаяв, она сама обняла его за шею.

— Скажи спасибо, что я не воспользовался прямо здесь твоей слабостью, — оторвавшись от ее губ, угрожающе произнес он.

— Чему тут радоваться? — Она лукаво подняла глаза. Голова кружилась. Каким удивительным образом его поцелуй на нее действует!

Не выпуская ее, он снова пригрозил:

— Не стоит меня искушать.

— Я тебя искушаю?

— Проклятье, Эшер, ты прекрасно знаешь, как я на тебя реагирую:

Голос его дрогнул, что доставило ей удовольствие. Он так же уязвим перед ней, как и она перед ним. Они равны.

— Знаю, но никогда до конца не могу в это поверить, — прошептала она.

Он терял голову, кровь, пульсируя, шумела в ушах. Тай понимал, что пора остановиться.

— Ты соблазняла меня всякими фокусами, зная мою слабость к тебе.

— Тебе показалось.

— Ты специально устроила представление, когда поднимала мяч с земли.

Она сделала вид, что задумалась.

— Почему? Я видела, как Чак поступал точно так же, когда играл с тобой. Какая разница?

И охнула от неожиданности, когда он поднял ее над сеткой и перенес на свою сторону.

— В следующий раз ты так легко не поймаешь меня на крючок, Лицо. — Он быстро поцеловал ее и поставил на землю. — Даже если разденешься догола, я и глазом не моргну.

Эшер прикусила нижнюю губу.

— Спорим? — И, весело рассмеявшись, убежала, прежде чем Тай шутливо успел хлопнуть ее ракеткой по заду.

В раздевалке было малолюдно. Народ уже разъезжался, турнир шел к концу, все меньше претендентов оставалось на поле боя. Эшер подумала о своей игре сегодня с неизвестной ей, но уже заставившей о себе говорить молоденькой звездочкой, которая перепрыгнула со сто двадцатого места в мировом рейтинге на сорок третье за один год.

Эшер собиралась на этот раз выиграть Большой шлем. И ничто не могло ее остановить и испортить настроение.

Она помахала закутанной в полотенце Тии Конвей, когда австралийка вышла из душа. Обе знали, что им неминуемо придется встретиться в конце турнира. Где-то раздавался смех и шум воды.

Эшер начала раздеваться и вдруг заметила Мадж. Та сидела в углу раздевалки, бледная, на лбу выступили капельки пота. Эшер, подбежав, встала перед ней на колени:

— Мадж?

Медленно открыв глаза, Мадж вздохнула:

— Кто у вас победил?

— Я. Но я сжульничала.

— Умная девочка.

— Мадж, что с тобой? Господи, у тебя руки как лед.

— Ничего особенного, не волнуйся. — Слабо улыбнувшись, Мадж вытерла мокрый лоб. — Сейчас все пройдет.

— Ты заболела? Давай я сейчас кого-нибудь позову…

— Нет, все уже прошло. Почти.

— Ты ужасно выглядишь. Тебе надо к доктору. — Эшер вскочила, но Мадж остановила ее, схватив за руку:

— Я уже была у доктора.

У Эшер в голове вихрем пронеслись самые кошмарные прогнозы, и она, не скрывая ужаса, взглянула на подругу широко открытыми глазами.

— Господи, Мадж, что он сказал?!

— Дорогая Эшер, я не больна, просто беременна.

Эшер застыла от неожиданности, потом опустилась на скамейку рядом без сил.

— Беременна!

— Ш-ш-ш-ш. — Мадж быстро оглянулась по сторонам. — Я хочу пока сохранить это в секрете. Но проклятая волна тошноты накатывает в самое неподходящее время. — Она глубоко вдохнула несколько раз и прислонилась спиной к стене. — Но есть и хорошая новость — это скоро пройдет.

— О, Мадж… Не знаю, что и сказать…

— Как насчет того, чтобы просто поздравить меня?

Покачав головой, Эшер сжала обе руки подруги.

— Скажи, ты этого хотела?

— Ты что, шутишь? — Мадж засмеялась и прислонилась к плечу Эшер. — Может быть, сейчас у меня и не очень счастливый вид, но внутри все дрожит от счастья. Никогда и ничего я так сильно не хотела в жизни. — Она помолчала, потом тихо заговорила: — Знаешь, когда мне было двадцать, я ни о чем не могла думать, только о том, чтобы стать номером один. И это было так здорово. Я выигрывала много раз и здесь, и Уимблдон, и все остальные турниры. В двадцать восемь я встретила Дина. Но была все еще полна амбиций. Я не хотела выходить замуж, но и терять его тоже не хотела. Хотя уже не могла жить без него. И вот однажды я проснулась утром в госпитале с дикой болью в ноге и вспомнила, что мне уже тридцать два. Я уже выиграла почти все, что было возможно, но в моей жизни чего-то не хватало. Что-то было упущено. Лучшие годы своей жизни я была в разъездах, переезжала с одного корта на другой, из одной части света в другую, все эти турне, братство чемпионов, выставки знаменитостей, да тебе все это известно. И до моего Дина ничего, кроме тенниса, не существовало в моей жизни. Даже после встречи с ним, теннис еще долго оставался самым важным для меня.