Грэгори, когда дверь с силой хлопнула, и из каюты выбежала девушка в слезах, встал и в тишине тяжело сказал:

— Прости, моя родная, но ты моя. Моя и ничья больше. За тебя я готов убить весь мир. И так теперь будет всегда.

***

Только двери хлопнули, я остановилась как вкопанная. Теперь у меня будто враз пропали все краски мира.

Распластавшись, под ночным небом лежало серое… Безжизненное тело Люси, а рядом с ним хныкающий Виталя, что изредка, словно мамонтёнок маму, тыркал чешуйчатое тело.

Я упала на колени и в голос заревела. Виталя медленно, понурив голову, подошёл ко мне и привалился на колени.

Я обняла его.

Какая я дура. Дура, что не ценила…

— Капитан, — в дверь каюты постучали.

Грэгори сидел в одиночестве с кубком вина и мёртвым телом.

— Войдите, — жёстко скомандовал Пират.

Петли скрипнули.

— Там… Ваша рабыня в оружейной забилась вместе со свиньёй, и никого не подпускает, говорит, что взорвёт всё… к какой-то кузякиной матери. Нам стоит насильно вызволить её оттуда?

— Нет, — ответил, проведя пальцем по каёмочке кубка, мужчина. А хотелось бы по губам той, к которой он испытывает сжигающие изнутри чувства, — Оставьте её. Ей надо время, чтобы принять, что теперь только я её хозяин.

Матросы понимающе кивнули. И посмотрели на Максимилиана.

— А с этим что делать? В снежную капсулу к змеюке, а то ведь уже скоро разлагаться начнёт?

Грэгори наклонил голову влево, наклонил голову вправо.

Мужчина перед ним вызывал даже после смерти целую палитру эмоций.

С одной стороны, он уважал его. Их первая встреча… Когда он в обличии Александры дрался с ним. Это было что-то с чем-то. Ни с кем ещё он не фехтовал с таким огоньком, с таким задором, с чувством. И это его раздражающая прямота, честность, самопожертвование… Будто он донельзя святой. А он, получается, тёмный…

Наверное, они могли бы быть лучшими друзьями, если бы только не Александра.

Изумительная, красивая, живая, яркая, умная. Почему она? Нет ответа. Но однозначно то, что при виде неё сердце бьётся чаще, зрачки расширяются, кровь в венах закипает. И она единственная, кто вызывает в нём такие… метаморфозы.

— Капитан? — выдернули из мыслей мужчину.

— А, да… Да, уносите. Сколько времени нам понадобится, чтобы добраться до замка?

— 3 дня. Плюс сухопутный ход. В аккурат к коронации успеем, — на последнем Пираты засмеялись.

Дверь снова хлопнула. Грэгори остался один в холодной каюте. Такое ощущение, что Саша пришла, забрала всё тепло отсюда и унесла с собой.

Надо её навестить.

— Виталя, — сказала я, обложившись оружием и забившись со своим поросёнком в самый дальний угол оружейной. Мы плакали. Плакали вдвоём, — Ты знаешь, они сказали, что он Пепельный Дракон… Ты знаешь об этом что-нибудь?

Виталя отрицательно дёрнул головой.

— А потом… — я совсем перешла на шёпот. За дверью будто что-то скрипнуло, — Они вообще мне сказали, что я беременная от него! От Грэгори, Пепельного Дракона! Будто он подышал на меня и всё! И я теперь должна думать о благо этого мира из-за ребёнка внутри меня!

Лицо мужчины за дверью вытянулось.

Первое: откуда она узнала, что он Пепельный Дракон? Кто ещё об этом знает?

И второе: ЧТО? Беременна? От него? Эта мысль неожиданной волной теплоты, счастья, и искристой радости обдала внутри. Как горячее молоко с мёдом на больное горло. Изумительно исцеляющий эффект. Сердце запело.

В дверь постучали.

— Саша… — очень мягко, очень тактично прозвучал голос убийцы за дверью.

Я схватила первое попавшееся оружие-клинок и выставила вперёд, сильнее прижав к себе Виталю.

— НЕ СМЕЙ! НЕ СМЕЙ! А ТО… ТО… СРАЖУСЬ С ТОБОЙ! — крикнула я свои неубедительные угрозы трясущимся от страха голосом.

Грэгори слегка улыбнулся за дверью, прижавшись к ней плечом.

— Тебе и Витале надо покушать, — с чуть ли не отцовской заботой, играя басистыми нотками в голосе, произнёс мужчина.

— Никуда я не пойду! Не пойду! Не выйду! Сам ешь свою еду! — Виталя утвердительно кивнул на мои высказывания.

— Ну что ж. Тогда мне и правда придётся с тобой сразиться! — дверь, что была закрыта на несколько петель, с легкостью открылась.

Он встал передо мной. В рубашке нараспашку, в тёмных облегающих штанах. Мокрые вьющиеся волосы были убраны назад.

Я медленно поставила за свою спину Виталю и по стеночкам поднялась наверх. Всё это время Грэгори улыбался и держал руки в положении “сдаюсь”, раскрытыми ладонями ко мне.

Острие моего трясущегося клинка уставилось на мужчину.

— Сделаешь ещё шаг и я…

Грэгори, не дожидаясь, сделал шаг вперёд.

Острие упёрлось ему в грудь. Я посмотрела на мужчину снизу-вверх.

— Думаешь, я не смогу? Не смогу тебя порезать?! Думаешь мне не хватит сил это сделать? Я и так уже всё это время здесь страдаю!!!

Он шире улыбнулся.

Мои челюсти с силой сжались. Я, как батюшка, по-царски замахнулась своим кадилом-клинком в намерении треснуть по бОшке недруга, но буквально через секунду чёрный дым с пеплом занял всю небольшую комнату.

Грэгори оказался позади меня и обнял со спины, прижимаясь всем своим горячим телом. Его крепкие руки обвили мои и помогли крепче взять клинок. Он поцеловал меня в шею и тихо, утробно сказал:

— Давай страдать из нас двоих буду только я.

Я попыталась рыпнуться, но он держал меня мёртвой хваткой. Я чувствовала, как он становится всё ближе, всё жарче, всё чувственнее:

— Саша, я положу весь мир к твоим ногам, только скажи… Ведь… Я люблю тебя.

Мои руки разжались.

Клинок с металлическим звоном упал на пол.

— Ты… Ты, — у меня сдавило горло, а Грэгори в свою очередь крепче сжал мои руки, начав испускать зелёное дыхание. Виталя отчего-то громко завизжал, и выбежал наружу, а я, будто получив отрезвляющую пощёчину от гипноза, тряхнула головой и резко отпрянула от мужчины, — Да как ты смеешь такое говорить после… — я с силой толкнула дверь в оружейную, но та превратилась в бетонную неподвижную стену. Я заперта. Словно мышка в клетке с опасным тёмным хищником, — После того, что наделал… — я вжалась в дверь, уперевшись от беспомощности лбом в деревянную поверхность.

Грэгори облизнулся и улыбнулся. Как же она не понимает… Что чем больше она хочет от него убежать, тем сильнее он сфокусирован на ней, тем сильнее он хочет её.