— Очень ненадежно получается, — вздохнул Полковник.

— Лучше так, чем никак, — парировала Лариса.

— Пусть хоть чуть-чуть прослужит, — вновь выказал солидарность с дамой Векшин. — Плыть всего ничего.

В результате решили попытаться залатать один из двух основных баллонов плота. Залатать чем угодно: пластырем, затычками, зажимами — всем, что подвернется, под руку. Воздух, конечно, будет уходить, так что во время плавания придется безостановочно подкачивать баллон ручным насосом, но другого выхода нет. А второй баллон надлежит разрезать и запихать в него все, имеющее положительную плавучесть.

Первую часть плана исполнили к полудню. Кое-как залатанный баллон стравливал воздух во многих местах, но энергичная работа насоса возмещала потери. С пунктом два обнаружились проблемы, поскольку наполнителя для баллона не хватало. «Робинзоны» освободили от содержимого все пакеты и мешки, надули и завязали. Аккуратно, через крохотные дырочки, слили из банок консервированную воду и залепили дырочки. Даже от ножа из аварийного комплекта отломали большую пластиковую ручку — была она полая и легкая, дабы нож случайно не утонул. В общем, собрали все, что оказалось легче воды, но не заполнили даже половину объема.

Дибич предложил тщательно обыскать островок, всю прибрежную зону, в которой наверняка найдется что-то, выброшенное волнами — куски дерева, пустые бутылки, любой плавучий мусор, однако только они собрались приступить к поискам, как Полковник ткнул пальцем в море:

— Катер. Плывет сюда.

«Верхним чутьем он, что ли, лодки чует? — подумал удивленный Векшин, напряженно вглядываясь в горизонт и ничего на нем не видя. — Пиратов тоже первым заметил… Или наш спутник — экстрасенс?»

Однако тут же объяснил себе, что, скорее всего, удивительная способность Градова объясняется заурядной старческой дальнозоркостью.

А катер и впрямь приближался к островку: сначала черная точка превратилась в пятнышко, а потом пятнышко разделилось на три…

«Нет, только не это…» — обреченно подумал Векшин.

Но приближалось именно «это». Точнее, «эти».

Подплывала недоброй памяти пиратская моторка в компании гидроцикла и катера, удивительно напоминавшего сгинувшую «Каролину-17» — словно та чудесным образом всплыла и восстановилась, избавившись от повреждений. Но, разумеется, то был лишь однотипный катер той же окраски.

Недолгая радость сменилась тревожным ожиданием. «Робинзоны», не сговариваясь, укрылись за гранитными обломками, а Дибич предварительно оттащил плот так, чтобы островок скрывал его от глаз подплывающих.

Прятаться, конечно же, было глупо, но желание скрыться шло не от разума, а от глубинных инстинктов.

Векшин вжался в гранит, но не переставал следить за пиратами, осторожно выглядывая из-за валуна. Сердце бешено колотилось, как тогда, на «Каролине-17», после убийства Белова, пульс грохотал в ушах, заглушая далекий шум моторов. И как-то очень нехорошо щемило в груди.

Не отрываясь от наблюдения, толстяк помассировал грудь через рубашку, подумав, что если прихватит по-настоящему здесь, вдали от больниц и врачей, то все мучения быстро закончатся. Но ему бы лучше, конечно, помучиться, не сочтите за мазохизм…

И тут прихватило. По-настоящему.

Стало темно. Полная, абсолютная тьма наползала на мир со всех сторон, и наползла, и заполонила, и перед глазами маячил лишь крохотный светлый пятачок, а когда исчезнет и он — всё, конец. В груди сжалась чья-то огромная лапа — безжалостная, с длинными острыми когтями, стиснула так, что ни вздохнуть, ни крикнуть, и когти вонзались все глубже, все больнее. Рук и ног Векшин не ощущал, и всего остального тела тоже, не мог даже понять, стоит ли он еще, прижавшись к валуну, или уже валяется на камнях.

Глупо… До чего же глупо… В голове вертелась лишь эта мысль — неторопливо и тягуче. Казалось глупым и обидным умирать именно здесь и именно так.

Где-то далеко, на другом краю бескрайной черной Вселенной, слышались голоса, еще какие-то звуки, но Векшин не мог их толком воспринять и осознать. Чьи-то руки трясли его, ладони шлепали по щекам, но все происходило с чужим, с неподвластным ему телом, в глубинах которого томился настоящий Валентин Арнольдович: маленький, бессильный и страдающий. Он хотел сказать, что лекарство в кармане, и хотел показать в каком. Но не понял, сорвалось ли с губ хотя бы слабое мычание, шевельнулась ли рука.

А потом тьма отступила — медленно, неохотно. И столь же медленно, по сантиметру, разжимались пронзившие грудь когти. Векшин понял, что жив. Что будет жить.

Таблетку он все же получил — во рту ощущался знакомый привкус нитроглицерина.

Он не стоял и не лежал — сидел, привалившись спиной к стене, а над ним склонились Дибич и Лариса.

— П-п-п… — непослушными губами попытался спросить толстяк, но не сумел.

Однако его услышали и поняли.

— Пираты плыли не к нам, — произнес Градов, стоящий где-то в стороне, вне поля зрения. — Просто прошли мимо.

* * *

— Может, вернемся и убьем их? — предложил Гриба.

— Зачем? — не понял Фокус.

— Затем, что они несчастье приносят.

— Неужели? — улыбнулся круглолицый главарь.

— Попомни мои слова, Фокус, попомни. Пока мы с ними не связались — все у нас хорошо было. А теперь…

— Теперь уже все случилось. И нужно думать, как выкручиваться.

— Из подобных ситуаций лучший выход — жертвоприношение, — уперся Гриба. — Не мне тебе рассказывать.

— Не будь идиотом.

— Увидишь, Фокус, увидишь.

Улыбчивый оглядел своих и понял, что слова Грибы произвели на них впечатление. Возможно, они еще не готовы убивать похищенных, но червь сомнения уже принялся грызть его вояк, и рано или поздно они согласятся с кровожадным предложением Грибы.

Потому что боятся.

И было чего…

Распределив похищенных по островам и отделавшись всего одним раненым, пираты с шутками и прибаутками отправились к берегу, намереваясь отпраздновать удачное начало операции в неплохом ресторане. Если честно, праздновать начали еще в дороге, откупорив и пустив по кругу бутылку дешевого виски. Обсуждали, как будут тратить щедрый гонорар. Вспоминали детали проведенных захватов. Смеялись над Кистой, ухитрившимся получить нож в руку.

И не сразу сообразили, что берег слишком долго не появляется. Когда поняли, что все разумные сроки прошли, посмотрели на приборы и ахнули: оказалось, что их флотилия поплыла в обратном направлении. Фокус влепил рулевому по шее, велел больше не пить, лечь на правильный курс и прибавить скорость, но еще через полчаса выяснилось, что направление движения вновь поменялось. И пьянство рулевого не имело к этому никакого отношения.

Затем отключилась электронная навигация, умерла связь, а стрелка компаса завертелась как сумасшедшая.