Причиной этого негативного отношения, видимо, была обида юности.

Еще молодой незамужней королевой Виктория увлеклась русским цесаревичем Александром Николаевичем, впоследствии Александром II. И русский царевич ответил ей взаимностью. Но его отец, Николай I, отсоветовал сыну этот брак. Он считал, что негоже наследнику русского престола идти в принцы-консорты. Консортами называли не правивших мужей британских королев. Таковым, например, является нынешний муж Елизаветы II принц Филипп, герцог Эдинбургский.

Пристрастное, негативное отношение к России, пусть даже и союзнице, не изменилось в верхах Соединенного Королевства даже во время Первой мировой войны.

Высшее руководство Британии готово было использовать русскую армию как таран против Германии, но при этом продолжало считать Россию ужасной, плохой и, конечно же, подозрительной.

Вот почему ход расследования событий, разыгравшихся во дворце Юсупова в ночь с 16 на 17 декабря 1916 года, чрезвычайно интересовал британскую разведку. Ее офис в столице Российской империи возглавлял офицер-фронтовик Самюэль Хор, правильнее сказать, он был официальным резидентом.

Часть своих впечатлений Хор описал в мемуарах «Das vierte siegle. Das ende eines russischen kapitees. Meine mission in Russland 1916/17», вышедших до Второй мировой войны лишь однажды – в 1935 году в Германии и в отрывках в Paris-Soir в 1936 году. Этот крупный английский чиновник, как и часть его коллег из британских спецслужб и высшей аристократии, испытывал симпатию к нацистам. В Берлине Хора даже рассматривали как возможного диктатора Англии в случае оккупации Альбиона. Вот почему англичанин решил сделать публикацию своих воспоминаний именно на немецком языке. Он разъяснял своим германским читателям, что в начале Первой мировой войны присутствие английской разведки в России было незначительно. Британская спецслужба не придавала особого значения тому, что происходило на Востоке. Россия, конечно же, была союзником, и беспокойства казались излишними. Я излагаю вкратце позицию Хора из его мемуаров. В действительности в РГВИА в Фонде Петроградского военного округа 1343, в описи 8, освещающей деятельность контрразведки, мы найдем немало дел, посвященных вмешательствам английских агентов в российские события и британскому шпионажу в предвоенное время и в дни войны.

Важной точкой пульсации английской конспиративной энергии стал так называемый русско-британский госпиталь. Среди предложенных трех вариантов для его размещения имелся Строгановский дворец, бывшее здание Германского посольства и дворец великого князя Дмитрия Павловича.

«Дворец ранее принадлежал великому князю Сергею Александровичу, в 1911 г. его супруга великая княгиня Елизавета Федоровна подарила дворец своему племяннику великому князю Дмитрию Павловичу. Последнего убедили в необходимости предоставления части дворцовых помещений под госпиталь. Сам он оставил за собой несколько залов на первом этаже»[217].

Несмотря на гуманитарный статус заведения, сюда регулярно приходили сотрудники британских спецслужб, в том числе и агент Освальд Рейнер. Возможно, это было потому, что идея создания такого госпиталя исходила от Министерства иностранных дел Великобритании, а устройство медицинского учреждения напрямую патронировала и даже работала в нем жена британского посла Джорджина Бьюкенен[218].

В связи с тем, что ход войны к началу 1916 года существенно замедлился, англичане стали внимательнее относиться к своим русским союзникам. Их пугал выход России из коалиции и перспектива подписания ею мирного договора с Германией, который позволил бы кайзеру перебросить на западный фронт дополнительно семьдесят дивизий.

В своих мемуарах Самюэль Хор подробно описывает, как после демобилизации с фронта в феврале 1916 года он был отправлен в Петроград в качестве нового резидента британской разведки.

До войны британский аристократ, будущий виконт Темплвуд окончил привилегированную школу Харроу, затем Оксфорд, где получил степень бакалавра. Его карьера была похожа на карьеры сотен других аристократов и британских чиновников. В 1914 году на непродолжительное время он даже избирался в парламент от респектабельного лондонского района Челси и представлял консервативную партию.

Хор добровольцем отправился во Францию на фронт, где служил первоначально в кавалерии в Норфолкском полку, а затем в авиации в рядах действующей армии. В конце 1914 года пневмония заставила его навсегда покинуть фронт. Медицинской комиссией Хор был признан негодным к строевой службе. Весь следующий, 1915 год прошел для него весьма скучно: он был членом призывной комиссии, аттестовавшей новых солдат перед отправкой на фронт. Это занятие настолько его не вдохновляло, что он решился подыскать другую службу, связанную с политической работой, возможно, и за границей.

Сделать это оказалось нетрудно: в феврале 1916 года его друг в военном министерстве предложил ему по протекции вакантный пост в Петрограде. Хору устроили беседу с главой разведслужбы МИ-1(a) капитаном Мэнсфилдом Каммингом.

Предложить это место человеку почти что штатскому, каким был Хор, Мэнсфилда Камминга подтолкнула склонность фронтовика к экстравагантным поступкам и принадлежность к правящему классу: это облегчало бы ему внедрение в русский высший свет в Петрограде, завязывание важных знакомств и получение осведомленных источников.

Хор сообщает в своих мемуарах, что первоначальной его обязанностью было лишь надзирать за работой британской разведки в Петрограде и оценить эффективность русской торговой антинемецкой блокады. Полностью его новая должность именовалась так: руководитель секретной английской миссии, прикомандированной к русскому Генеральному штабу. В Лондоне он прошел короткий, но интенсивный курс техники военной разведки, русского языка и литературы.

Его первые впечатления о Петрограде были достаточно противоречивы.

«В хаосе 1916 года повседневная жизнь становилась все труднее, – писал британец. – В первые недели я жил в отеле. Нехватка продуктов и топлива еще не была тогда насколько серьезной, какой стала всего через пару месяцев. Как офицер, я вообще-то должен был направиться в „Асторию“, которую правительство предоставило для офицеров обоих родов войск»[219].

В «Астории» размещались офицеры и военные миссии из стран Антанты. Кроме того, на Хоре лежала обязанность по размещению в этой гостинице аккредитованного при императоре и Генеральном штабе британского генерала Гэнбери-Уильямса, который в какой-то степени должен был теперь исполнить роль покойного Китченера.

В своих опубликованных в Германии мемуарах Хор признается, что 25 мая 1916 года он был потрясен полученным из Лондона письмом, в котором содержался приказ о наделении его чрезвычайными полномочиями, связанными с разведдеятельностью. В письме, посланном в тот момент жене в Лондон, английский резидент пишет, что ждет изменения характера его миссии, намекает на серьезные интриги, что идут между военными ведомствами, и сообщает об ожидании инструкций.