Его губы что-то шептали, но я не расслышала что.

Мои же собственные ответы закончились — я окончательно перестала понимать, как поступать дальше. Это был срыв — я понимаю. Это не стоит воспринимать так, как мне бы хотелось. Я помню в такие моменты поведение собственного брата. Не стоит думать, что его действия были осознанными — это был необдуманный поступок и теперь я должна сделать что-то, чтобы он не испугался того, что сделал. Это лишь усугубит все положение и может привести к еще большему срыву.

Придумав только один выход — я бросилась к острову, на котором стоял горячий чайник, взяла чистую кружку, залила в нее воду из чайника и в ситечке опустила туда же травяной чай. Приготовив все — поднесла в руках кружку Адриану Аароновичу, который так и оставался стоять на том же месте. Он все еще искал ответы и не ожидал увидеть перед собой мое подношение. В его ушах по-прежнему были мои наушники, а мой телефон лежал в кармане его серого пиджака. Он не принял кружку из моих рук, и больше не посмотрел на меня. Только озвучил жесткий приказ:

— Уйдите.

— Хорошо, я…

— Уйдите.

Когда я закрывала за собой дверь на кухню, чашка с нетронутыми чаем оставалась стоять на острове, а Адриан Шагалов на том же месте. Мои наушники и телефон по-прежнему у него. В коридоре меня встретили обеспокоенные Борис Емельянович и Михаил Павлович.

— Наталья Олеговна, — первым спросил дворецкий, — что там? Что случилось?

Я оглянулась на дверь и растянула на своем лице вымученную улыбку:

— Адриану Аароновичу необходимо побыть еще несколько минут в тишине.

— В таком случае, вы поднимитесь в свою комнату, отдохните, а мы покараулим. Не беспокойтесь, гости расположились в зале.

Рассудив, что увидеть целую толпу у дверей для шефа будет немногим лучше, чем все то, что привело к срыву, я согласно кивнула и отправилась к лестнице. Опустилась на первую ступеньку и приготовилась ждать.

Офис Скрам, 25 этаж

Куб

— Петр Аврелин и Сергей Голота — это ваши джуниоры? Оба не выходят на связь? — уточнил подполковник.

— Да. И — да, — ответил тот, который Алекс.

— Марк Таболин — один из мидлов, тоже не выходит на связь? Второй — Вилли Ярыжкин и третий Иван Фаресов все еще общаются?

— Совершенно верно.

— Роман Рокотов. Про этого я уже слышал. Абсолютно точно известно, что он найден убитым. Итого пропавших еще трое и необходимо срочно выяснить, что с ними? Я думаю, этого Вилли Ярыжкина и Ивана Фаресова тоже неплохо бы притащить в Скрам, не хватало нам еще и четвертый, и пятый трупы в общую кучу заполучить.

Рогозин мрачно осмотрел список, который уже во вторник вечером предоставил ему Артем Боярский. Как и договаривались — подполковник прибыл сюда, правда, с небольшими оговорками. Ему неожиданно пришлось выручать из-под стражи двоих алдановцев, которых туда упек вездесущий Давид Шагалов.

После небольшого семейного скандала, Адриан Ааронович связался с подполковником и сам объяснил ситуацию, это происходило при брате и Анне Валерьевне, а также всех остальных, поэтому я знаю даже то, что Рогозин «немного» ругался по телефону. После звонка мой шеф коротко велел брату не приезжать в офис и никоим образом не соваться в это дело. Давид был очень зол, но поделать с этим ничего не смог — сам виноват. Разговора как такового не было, после этого гостей выпроводили, а мне рекомендовали отдохнуть, потому что уже вечером нужно было возвращаться в офис Скрама. Мне очень повезло — шеф не стал зацикливаться на своем срыве, полностью и моментально переключившись на работу. Именно по этой причине я теперь с огромным удовольствием присутствую в Кубе и стараюсь быть максимально полезной для всех, чтобы это дело разрешилось как можно лучше.

Теперь в Кубе все те, кто был здесь прошлой ночью и подполковник Рогозин. Он хмуро рассматривает распечатанный отчет и уточняет детали у мужчин, которых привез сюда с собой.

— Хорошо. Допустим, Шагалов, мы соберем всю их шайку. Дальше у вас какие предложения?

Подполковник сложил листы вчетверо и спрятал во внутренний карман весьма потасканного пиджака.

— Сначала надо всех их найти и в-выяснить, куда они делись, — ответил мой шеф, разглядывая пустой стол перед собой. Сегодня вечером он почему-то не рисовал и был еще более отстранен от остальных, чем обычно. Хотя казалось бы — куда уже больше.

— Выясним. Дальше-то, что, Шагалов?

— Д-дальше — увидите.

Подполковник хлопнул ладонью по поверхности чудо-стола:

— Э, нет! Так дела не делаются, Шагалов! Вы хотите, чтобы я узнал о троих пропавших, чтобы взял под охрану этих двоих и при этом все это сохранялось бы в полной секретности. Нет, Шагалов. Так дела не делаются. Я ставлю под угрозу свою работу, себя, в конце концов. С одной стороны, у меня нет причин вам не доверять. А с другой — их целая куча.

— Или так, или я умываю р-руки. Я передал вам все, что знал, д-дальше вы и сами можете управлять данным делом.

Подполковник заскрипел сжатыми донельзя челюстями — Адриан Шагалов вил из него веревки, при этом точно знал, что подполковнику некуда отступать. Не зря же он уже здесь.

— У вас есть свои специалисты, — подлил масла в огонь Боярский, ухмыляясь прямо подполковнику в лицо.

— Черт бы вас всех побрал!

Подполковник поднялся и велел алдановцам:

— Встали и пошли за мной.

Скрамовцы дружно проводили их взглядами. Вполне вероятно, Лисовский был прав — их не за что было жалеть, эти люди занимались далеко не самым благородным делом. К тому же нашли не самый приятный способ попросить о помощи и что бы ни говорил подполковник, хакер хакеру не всегда друг и товарищ. Наш шеф взялся за это дело по каким-то своим причинам, но это совсем не значило, что он их пожалел или решил защитить от сотворенных ими глупостей. После их ухода события лично для меня приняли совсем неожиданный поворот — мало того, что Адриан Шагалов велел всем женщинам выйти из Куба, так еще и выяснилось, что в главном зале меня ждал Михаил Павлович, который сообщил, что получил приказ от нашего общего шефа — он должен немедленно меня отвезти домой на Малую Никитскую.

— Но почему?

— Он не объяснил, вы же понимаете, — развел руками дворецкий, — Наталья Олеговна. Собирайтесь, мы должны с вами уехать, как можно быстрее.

Я с тоской посмотрела на закрытые двери Куба, и была вынуждена послушаться, взять сумку, а затем отправиться к лифтам, далее вниз на парковку.

— У вас был тяжелый день, а перед этим ночь, — уже в автомобиле принялся успокаивать меня Расторгуев. — Вам не о чем волноваться, Наталья Олеговна. Адриан Ааронович всегда заботится о нас. Вспомните, как он настойчиво отправлял меня на реабилитацию после больницы. Даже оплатил санаторий, билеты. Но я отказался, как же я вас с ним могу бросить и уехать? Опять же, Борис Емельянович распоясается. Я не спорю, повар он от бога, вот только положиться на него в домашних делах нельзя. Творческий человек все содержит в хаосе. Представить страшно, что бы он успел натворить и до чего довести дом Адриана Аароновича.