class="p1">Совершенно неожиданно группа наткнулась на заброшенную сторожку. В ней никто не обитал, «аварийного запаса» для таких вот заблудших душ внутри не нашлось. Вся постройка – помещение в четыре угла, с единственной дверью и без окон. В центре – стол, лавка, полки по стенам. Решили дождаться утра в сторожке, там хотя бы ничего не падало с неба и ветер не дул. Пробовали устроиться на полу, на столе, на лавке, но вскоре поняли, что даже под крышей без огня замерзают намертво. Нужно было двигаться, согреваясь, но обстановка не располагала: ни зги не видно, а тут громоздкие стол и лавка. Придумали бегать эстафетой: встали четверо по четырем углам, один по стеночке спешит в соседний угол, толкает товарища, тот тоже по стеночке к следующему, и так далее. Всю ночь промаялись в кромешной тьме, измучились, но не окоченели. Как только занялся рассвет, покинули неуютную стоянку и продолжили путь. Повезло – из леса все-таки выбрались.

Товарищ очень гордился находчивостью, которую они проявили в сторожке: эстафета вдоль стен, похоже, спасла им жизнь.

Тот, кто выслушал историю, задумался, а потом сказал: «Вас не могло быть четверо. Первый идет ко второму во второй угол, второй – к третьему в третий, третий – к четвертому в четвертый, но четвертый идет в пустой первый угол, так как человек из него уже перебрался во второй. В сторожке должен был быть пятый!»

Морис Бланшо в эссе «Внешнее, ночь» описывает, что существует два вида ночи. Первый вид – противостоящая дню, отдохновение от трудов, забвение, покой. Ее описывают в лирических стихах те, кто не спит в печальных созерцаниях. Эта первая ночь – пространство оппозиций: сумерки-заря, темнота-свет. В ее «подлунном свете» легко увидеть невероятных существ из всевозможных бестиариев. Другой вид ночи сильно отличается: там нет никаких оппозиций, только тьма, отсутствие. Это время, когда исчезает все, кроме фантомов, галлюцинаций, призраков и видений. Однако, как отмечает Бланшо, эти невероятные видения и феномены только тонкое прикрытие, вуаль, которая скрывает отсутствующее, пустоту. «В ночи является само явление ночи» – за этой тавтологической формулировкой Бланшо скрывается описание ночи как таковой, которая не просто является частью циклического времени, но существует параллельно, по ту сторону, независимо ни от чего, и тем более от нашего дневного мира, деля, однако, с ним соседство.

Причем здесь, казалось бы, такое чисто философское рассуждение (Бланшо таким образом предлагал разделение философов и их философии)? Дело в том, что такая трактовка темноты очень подходит для классификации крипипаст. Причем не только о природе, но почти всех.

Первые, «противостоящие дню» истории про вполне физически осязаемых (и только из-за этого опасных) монстров, чья природа может быть не совсем ясна, но которые создают необходимое для жанра напряжение неопределенностью той опасности, которую они представляют. Вторые, истинно ночные, – это истории, сюжеты которых строятся на событиях, которые сами по себе ценны только тем, что несут напоминание о более глубоком уровне действительности. Они служат лишь прикрытием для чувства экзистенциального ужаса, беспомощности человека перед природой и самим собой и тщетности эту беспомощность преодолеть.

Дионисий Ареопагит пишет о двойственной природе темноты: она одновременно присутствие и отсутствие. Присутствие – потому что темнота является сущностью сама по себе, она явственна; а отсутствие – потому что она скрывает все остальное, замещая все собой, отменяя другие предметы.

Депривация – одна из самых страшных пыток для человека. Некоторые люди практикуют погружение в камеры сенсорной депривации – когда человек плавает в звуконепроницаемой камере с соленой водой температуры его тела. Тогда на органы чувств не поступает никакой информации – ни зрительной, ни звуковой, ни сенсорной. Эта процедура может оказывать положительное воздействие: те, кто не засыпает, испытывают значительное погружение в свои мысли, а медитация в такой камере считается наиболее эффективной. Однако если продолжать сеанс более часа, то человек начинает галлюцинировать, испытывать тревогу, беспокойство, панику.

Психолог Ольга Гордеева сделала обзор исследований на эту тему и написала статью «Измененные состояния сознания при сенсорной депривации»[25].

Собрано и изучено множество свидетельств людей, находившихся в длительной изоляции во время одиночного плавания, заключенных в одиночной камере, бывших на зимовках в арктических и антарктических экспедициях, а также спелеологов и, конечно, людей, которые тренируются, чтобы стать космонавтами. Также проведено множество экспериментов.

Человек, не проявляющий никаких психических аномалий, начинает странно воспринимать действительность и необычно себя вести. Сознание играет злую шутку с попавшим в сенсорную депривацию. Иногда это может быть опасным не только для самого депривированного человека: у летчиков во время полетов ночью и в облаках появлялось ощущение нереальности окружающего, нарушалась ориентировка и изменялось восприятие положения самолета (кажется, что самолет перевернулся, остановился или накренился). Похожие состояния возникают также у шоферов в длительном рейсе, особенно в ночное время.

Длительная депривация чувств и ощущений приводит к самым разным последствиям, иногда эффект может сохраняться уже после ее конца. Спелеолог М. Сифр после того, как два месяца не выбирался из пещеры, не узнал себя в зеркале, а потом стал ежедневно наблюдать за своим отражением, ощущая раздвоенность и отчуждение собственного «я».

Однако большинство людей, подвергшихся такому опыту, испытывает нарушение самосознания, отчуждение себя от своего тела, изменение состояний сна и бодрствования, вплоть до утраты способности к их различению, галлюцинации, потерю способности к рациональному мышлению и спутанность сознания, а также настолько сильную тягу к социальному контакту, что человек начинает разговаривать сам с собой, а затем выдумывает сущности.

Эти вещи испытывали единицы, однако в каждом из нас сидит механизм, который начинает давать сбой, как только оказывается в депривации. Вот почему стоит избегать темноты.

Почему так страшно ночью в лесу?

Когда человек попадает в лес, он оказывается выключен из своего общества (только если он не живет в лесу постоянно). Когда говорят о том, что выбраться в лес или в горы – значит «слиться с природой», это кажется заблуждением. В походе человек не сливается с природой, а яростно ей противостоит. Все походное снаряжение очень технологично и направлено на то, чтобы максимально отгородиться от воздействий среды.

Полагаю, что быть «на природе» приятно из-за того, что это неминуемо повышает агентность, то есть собственную ответственность, вовлеченность. Буквально каждый аспект жизни нужно контролировать, и ничего не происходит само собой: место для сна необходимо подготовить, чтобы поесть и согреться, нужно развести огонь, иными словами, приходится постоянно что-то предпринимать. А это, как говорил Фуко, определение опасности. Люди выбираются из городов