– Я уже отучился двенадцать лет в школе, делая то, что велели мне другие, – говорит Уоллис. – А я знаю, что бывает, когда кого-то принуждают к тому, что этот человек ненавидит. Я лишь хочу несколько лет заниматься тем, что мне нравится. Я что, многого прошу? Твои родители так с тобой поступают? Ты действительно хочешь заниматься графическим дизайном?

– Нет. Я просто сказала это, чтобы Тим не вышвырнул меня из дома.

Уоллис фыркает.

– Я не знаю, в чем я хочу специализироваться. Я просто не хочу быть… здесь. Родители любят напоминать мне, что я должна окончить школу, чтобы окончательно выяснить, нужно ли мне в колледж, и они считают, что если я туда поступлю, то стану общажной отшельницей, никогда не выходящей из комнаты и вечно пялящейся в компьютер. Но они не диктуют мне, что я должна делать – по крайней мере не днями напролет, – и мне кажется, так оно лучше.

И единственная причина, по которой они больше не хотят призывать меня к порядку, заключается в том, что я противостояла им так долго, что они в конце концов уступили. Но они до сих пор вспоминают о своих предпочтениях, и мама изредка делает небольшие выпады, напоминая, что нужно лучше учиться в школе, а папа заговаривает о стипендии, но все же у меня иная проблема, не такая острая. Мама с папой не знают, сколько я зарабатываю, но я-то знаю, и по крайней мере в этом плане я спокойна. У Уоллиса же есть только его фанфики, а они вряд ли помогут ему.

– Мне очень жаль, – продолжаю твердить я. Он опускает руки, смотрит в потолок и пожимает плечами. Затем переводит взгляд на меня:

– Тебе холодно?

Я обхватила себя руками за плечи и вся сжалась, чтобы как-то сохранить тепло.

– Хм.

– Держи. – Уоллис садится и вытаскивает из-под другой простыни на своей постели одеяло. – Это изоляционный слой. Надеюсь, он не слишком плохо пахнет. – Он оборачивает одеяло вокруг меня. И становится тепло. Возможно, это его тепло, ведь он спит на этом одеяле каждую ночь.

– Пахнет, как мыло «Ирландская весна» и шампунь «Спайси-бой», – говорю я.

– Это хорошо или плохо?

– Это замечательно.

Я никогда не находилась так близко к кому-то, кто пахнет «Ирландской весной» и шампунем «Спайси-бой», если только мимо не проходил мой папа, но это не считается. А принимают ли мои братья душ, в этом я не уверена. Кутаюсь в одеяло, но стою спиной к Уоллису.

– Ты не поправил Бред, когда она сказала, что я твоя девушка.

– О. Да. Ну, я подумал – знаешь ли, это вызвало бы больше вопросов, чем ответов… и она вроде как уверена… мне не хотелось, чтобы ситуация стала неловкой… – мямлит Уоллис позади меня.

– О.

– Хммм.

Кто-то спускает воду в туалете наверху, она стремительно бежит по трубам в подвале. Прячу лицо в одеяле. Уоллис по-прежнему у меня за спиной.

– Может, только, ты хочешь ею быть, – внезапно говорит он.

Оглядываюсь через плечо:

– Что?

Он прислоняется к стене, обхватывает руками колени, его глаза широко распахнуты. Я смотрю на него, и он опускает взгляд на свои ноги. Его голос становится тише, и говорит он отрывистыми кусочками фраз:

– Я не знаю… не знаю, хочешь ли ты быть моей девушкой, так что не стал заострять на этом внимание за обедом.

– А ты этого хочешь? – выдыхаю я.

Он поднимает глаза:

– Да.

Мяч на твоей стороне площадки, Мерк.

– Да, – мямлю я.

– Да? – хмурится он.

Гррр. Неверное слово.

– Я хочу сказать, о'кей.

На его губах появляется легкая улыбка:

– Правда?

– Да.

Улыбка становится шире. Он опускает голову и запускает обе руки себе в волосы. Я покрепче обнимаю себя, продолжая кутаться в одеяло. Это слишком, это слишком, все вышло из-под контроля. Мгновение спустя его грудь прижимается к моей спине, он обхватывает меня, а его ноги прижаты к моим. Его голова падает мне на плечо.

Какое-то время проходит в молчании. Мир не распался на части. Снимаю с плеч одеяло и поворачиваюсь к нему, мы смотрим друг на друга.

Не хочу быть девушкой, которая застывает, когда сталкивается с новыми друзьями, или окружающим миром, или толикой интимности. Не хочу все время быть одна в комнате. Не хочу чувствовать себя в одиночестве, даже если вокруг полно людей.

Распахиваю одеяло, чтобы Уоллис мог подойти ко мне, и когда он снова обнимает меня, кладу руки ему на плечи, и нас обоих окутывает тепло. Он издает долгий вздох.

Я ощущаю все части своего тела, то, как быстро я дышу, каждое подергивание моих губ и пальцев. Уоллис помогает мне перестать думать о том, что я что-то делаю неправильно. Я не утрачиваю контроль над собой.

Я здесь. Он здесь.

Я прощаюсь с Килерами – и с Люси, которая практически Уорлэнд, – перед тем как уйти. Они все собрались в гостиной, Люси пристроилась под мышкой у Тима на диване рядом с Брен; Ви – очки для чтения сидят на кончике ее носа – косится на телевизор, подыскивая программу, которую они могли бы посмотреть все вместе. Уоллис доводит меня до машины. Я думаю, что он внезапно поцелует меня, но он этого не делает.

– Я рад, что ты приехала, – говорит он, сжимая мою руку, а затем притягивает ближе к себе и обнимает.

– А я рада, что ты меня пригласил, – отвечаю я, сцепляя руки у него за спиной. Его грудная клетка то увеличивается, то уменьшается в размерах в такт дыханию. Прохожусь носом по его шее, и он вздрагивает. – Наверное, мне пора.

– О'кей.

Сажусь в машину. Когда я съезжаю с подъездной дорожки, Уоллис стоит, опираясь на задний бампер своей машины руками, которые держит в карманах. Изо рта у него при дыхании идет пар. Он смотрит, как я уезжаю.

Добравшись вечером домой, пытаюсь проскользнуть мимо гостиной, где мама с папой смотрят номер один из любимых ими фильмов всех времен – «Чудо». Этот фильм они смотрят по всем знаменательным дням – в дни рождения, праздники и годовщины. Не выйди он спустя шесть лет после моего рождения, я считала бы, что они смотрели его, когда зачинали меня. Однако их приверженность жемчужине спортивного кино не притупляет их родительского инстинкта. В ту секунду, что я прохожу мимо двери в гостиную, мама оборачивается.

– Как оно прошло?

– Хорошо, – буркаю я. – Прекрасно. Я иду к себе наверх.

– Почему бы тебе не подойти сюда и не рассказать обо всем. Нам бы очень хотелось разузнать об этой семье. И ты можешь посмотреть с нами «Чудо»!

– Нет, спасибо. – Я начинаю взбираться по лестнице.

– О, Элиза, пожалуйста, не усаживайся за компьютер! Останься здесь и поговори с нами.