– Чтобы показать Галине?

– Да. Не возражаешь?

Ольга мотнула головой. И вдруг попросила:

– Расскажи мне об Алексе.

Может, ее вопрос и оказался для Матвея неожиданным, но он ничем себя не выдал.

– Что тебе о нем рассказать? О его способностях ты уже знаешь. Он еще ребенком умел такое делать. Не знаю, откуда у него взялись эти способности. Видимо, родился с ними. Такой своеобразный гений. А в остальном был обычным мальчишкой. Носился по двору с соседской ребятней, так же разбивал коленки, снимал с деревьев перепуганных кошек, бросал с балкона водяные «бомбочки». Один раз в меня попал.

Ольга не увидела, почувствовала, что Матвей улыбнулся. Она тоже улыбнулась в темноту, представив в красках себе эту сцену, потому что тоже бросала с балкона «бомбочки». Только ни разу ни в кого не попала и не попалась.

– Я потом переехал в другой район. Общаюсь до сих пор с Михой, старшим братом Алекса. От него и узнаю их семейные новости. Что тебе еще рассказать о нем, малая?

«Все», – мысленно произнесла она, но с нарочитой небрежностью пожала плечами.

– Он простой парень. Но с ним… непросто, – вдруг добавил Матвей. Ольга вздрогнула и подняла на него взгляд:

– О чем ты?

– Я о его даре.

– Не понимаю… Нам его дар не мешает, Дымов.

– Да, нам не мешает, – то ли повторил он за ней, то ли ответил каким-то своим мыслям. – Пойдем отдыхать, малая. Даже если не можешь уснуть, просто полежи. Чую, наши приключения только начинаются.

Матвей подвез его к дому, в котором раньше жил Федор. Только на этот раз двор был пустым, если не считать памятного уголка, в котором на специально установленный стол люди складывали букеты. Галина, заслышав шум мотора, вышла встретить их на порог. Одета она была в ту же, что и накануне, вязаную кофту, но вместо юбки надела брюки, а волосы повязала платком. Увидев вышедших из машины гостей, она заулыбалась, поздоровалась и пригласила всех в дом выпить чаю. Но Матвей, обменявшись с Алексом короткими взглядами, сказал, что торопится. Джип развернулся на широком пятачке и уехал, оставив после себя облачко земляной пыли. Алекс проводил машину взглядом и вошел следом за Галиной в дом.

За дверью сразу, без прихожей, начиналась просторная комната, посреди которой стоял стол и рядом – два кресла с протертой обивкой. Вдоль стены тянулась длинная лавка, на которой аккуратно были разложены низкие вышитые подушки. На беленых стенах висели образа, в уголке на высоком комоде стояли лампадки и свечи. Пахло травами, горечью ладанного дыма и сладковатостью воска. Окунувшись в этот аромат, показавшийся родным, и сухое тепло старого дома, Алекс почувствовал себя расслаблено, уютно и спокойно.

– Значит, приехал, – с доброй улыбкой проговорила Галина и указала ему ладонью на одно из кресел, а сама заняла другое.

– Приехал бы еще вчера. Если бы не кое-какие приключения…

Галина кивнула, будто поняла, о чем он. А затем спросила, хочет ли он чаю. Алекс не стал отказываться, и женщина ушла. В ожидании ее он сделал неторопливый круг по комнате. Задерживаясь возле каждого предмета, Алекс пытался представить себе недавнее прошлое, в котором Федор еще был жив, принимал в этой комнате посетителей. И невольно вспоминал, как сам мечтал о том, чтобы поселиться в похожем доме в пригорной деревне, в которую с ветром иногда долетают запахи моря, принимать людей и считать свою жизнь счастливой и наполненной, потому что в таком случае он бы выполнил свое Предназначение.

О Предназначении Алекс стал задумываться еще много лет назад. О том, что отличается от других детей, он знал с детства. В подростковом возрасте это отличие стало еще заметнее, потому что его не увлекали интересы сверстников. Но, однако, он не стал ни изгоем, ни аутсайдером. Были у него и друзья. Если над ним и посмеивались, то беззлобно. Может, потому что Алекса опекал старший брат и его друзья-старшеклассники. А может, потому что чувствовали в нем другую, непонятную, а потому пугающую силу. Как ни странно, им активно интересовались девушки. И Алекс бы не сказал, что они не были интересны ему. Поэтому он никогда не чувствовал себя одиноким. Да, его считали чудаковатым, кто-то даже придурковатым, но он-то знал, что придурковатым не был. А «чудаковатость» обратил себе на пользу. То пользовался ею, как ширмой, когда ему не хотелось поддерживать общение, то, наоборот, с ее помощью вкупе с «наивностью» добивался, чего хотел. Впрочем, хотел он не так уж и много. Потребности у него были просты и понятны. Книги, тишина и уединение, когда нужен был отдых. Музыкальные концерты и полученный от них драйв, когда требовалось «подзарядить батарейки». Модными шмотками Алекс не интересовался, в гаджетах последних моделей не нуждался. А вот поесть любил, но потому, что расходовал энергию в сумасшедших количествах. И еще готов был отдать любые деньги за хорошие японские карандаши. Те, кто знал о его способностях, считали, что Алекс обязательно поступит в медицинскую академию или хотя бы в медицинское училище. А он выбрал факультет изобразительных искусств педагогического университета, потому что в богемной среде художников чувствовал себя уместнее, чем в среде будущих медиков. Впрочем, рисовал он тоже неплохо. А после универа стал преподавать первоклашкам рисование. Школа была новой, директриса в ней – молодая, поэтому Алексу прощали и неформальный вид, и дреды. Прощали потому, что дети его любили.

Вроде все его устраивало, но нет-нет, да и возникали мысли о Предназначении. В такие моменты Алекс думал, что хотел бы поселиться в деревенском доме вдали от мегаполисов, но не потому, что ему хотелось сбежать от общества, наоборот, потому что желал помогать. Живя уединенно и в небольшой деревне, он черпал бы силы, как и должно было быть, из природы и рисования. Медитировал бы, развивал свой дар, принимал нуждающихся, помогал им и чувствовал бы себя в полной мере счастливым. В глубине души Алекс знал, что когда-нибудь так и случится. Что это его путь, его истинное место, к которому он, хоть и не сразу, но однажды придет. Поэтому жил без привязанностей. Любил котов, но не завел ни одного. Любил малышню, но не искал женщину, которая в будущем родила бы ему детей. Любил родителей, но знал, что живет с ними временно. Любил брата, но у того была своя семья. Любил немногих друзей, но понимал, что их дороги разойдутся.

Было время, когда он ни о чем другом не мог думать, только о Предназначении. В тот период, как никогда сильно, Алекс ощущал, насколько задыхается в городе. Его способности без нужного развития угасали, даже рисование и богемная среда сокурсников перестали приносить радость. Именно тогда он впервые увидел во сне светловолосую девушку. В первых снах она еще не разбивалась, он просто был рядом с нею счастливым, таким, каким не ощущал себя в реальности. Алекс даже начал искать ее, вглядываясь в лица светловолосых студенток и девушек на улице. Нет, он был не одержим той незнакомкой, а, скорее, заинтригован, потому что знал, что повторяющиеся сны для него имеют значение. А потом впервые увидел кошмарный финал счастливого сна и проснулся от собственного крика. Тогда Алекс и перестал искать ее, потому что узнал, чем все закончится.