– Но… – попытался было возразить Шай, беспомощно глянув на Эрин. Та только и смогла, что плечами пожать – нет смысла спорить с женщинами, которые готовят тебе еду.

– Никаких «но»! Никуда твоя прекрасная фея не денется! Бегом!

Бегом или нет, но вернулся Шай быстро. Походя чмокнул в щеку Кали и Агнес, сам, не дожидаясь, пока его обслужат, наложил себе полную тарелку еды и уселся рядом с Эрин. Той, признаться, даже стало чуточку обидно – её-то поцелуем обделили, одарив вместо этого весёлым «Привет, маленькая фея!» Силясь скрыть расстройство, Эрин вновь уткнулась в тарелку, внутренне жалея, что вообще сюда пришла – да, еда вкусная, а она очень рада видеть Шая, да только после разговоров с Элейн и Бойдом стало как-то совсем печально. Будто она… вообще не имеет никаких шансов, а значит, и права тут находиться. Прежде такие мысли не волновали, однако сейчас все происходящее непонятно царапало что-то внутри и возвращало прежнюю, казалось бы, давно уже схороненную в глубинах подсознания неуверенность в себе. В своей внешности, своих мозгах, своей силе. Да ещё снисходительное мерионово «радость моя», упрямо стучало в голове и казалось даже почти нежным.

Не то чтобы Эрин подозревала Шая в отсутствии симпатии, однако же особого энтузиазма он не проявлял. И это отчего-то печалило.

– Чушь думаешь, – фыркнула Кали, пристально глянув на неё.

Эрин почувствовала слабый зуд в голове и нахмурилась – что-то многовато вокруг неё развелось менталистов. Кали же в ответ на эту мысль только рассмеялась, а Шай вопросительно поднял бровь.

– Что случилось?

– Ты был неласков, грубиян, – все ещё смеясь, выдала Кали. – Твоя маленькая фея обиделась и городит теперь в своей прекрасной голове сущую ерунду.

– Да я просто смущать не хотел, ну, – пробормотал Шай чуть обескураженно. А затем снова засиял улыбкой и, уложив ладонь Эрин на затылок, поцеловал. Не в щёку. – Всё, я прощён?

Эрин кивнула, чувствуя, как полыхает лицо и даже кончики ушей. О том, что целовать её будут при свидетелях, она в своей обиде как-то не подумала.

– Ну вот, говорил же, – тихо рассмеялся Шай. И снова целоваться полез, будь он неладен.

– Оставь бедную девочку в покое, охальник! – возмутилась Агнес, но совершенно неискренне – выглядела добрая женщина так, словно наконец обженила единственного сына.

Кали криво ухмылялась, мол, вы ещё потрахайтесь тут, но в её взгляде также виднелось нечто сродни умилению.

– Полетал-то как, любовничек?

Шай снова посмурнел, принимаясь ковырять еду, но как-то без энтузиазма.

– Тишь да гладь.

– И что тут, позволь спросить, плохого?

– Сам не знаю, – он пожал плечами. И, смерив свою помощницу пристальным взглядом, строго выдал: – Съешь хоть что-нибудь. И сходи наконец к целителю, пока я не оттащил тебя силком.

– Боги, Шаэ, уймись ты! Вот наседка! – огрызнулась Кали, выразительно закатив глаза. – В порядке я! В порядке!

Эрин пригляделась к ней повнимательнее и, улыбнувшись, сочувственно заметила:

– Элейн говорила, чай с мятой и имбирём очень помогает. Она в этом вроде разбирается, у неё всё-таки двое детей.

– И впрямь, милая, я старшенького тоже тяжело носила, – сочувственно закудахтала Агнес, всплеснув руками. – Ох! А что ж ты сразу-то не сказала?..

– Что-о?! Да не беременна я! – возмущённо воскликнула Кали, побледнев до синевы. – Что вы все?..

– Кали, ты беременна, – флегматично проворчал Шай, даже не подняв глаз от еды. – Я честно ждал, пока ты сама признаешься, но, похоже, до тебя самой дойдёт, только когда живот на нос полезет.

– Ах ты… сволочь! – едва не прорыдала несчастная менталистка. И, злобно швырнув в своего лорда вилкой, убежала в слезах. Агнес, смерив его негодующим взглядом, поднялась и помчалась следом, приговаривая что-то в духе: «Вырастим, воспитаем, ну что ты, моя девочка!»

– Развели цирк, – вздохнул Шай, отодвинув тарелку. – Нет, я ещё и крайний остался!

– Это я идиотка, что при всех ляпнула, – грустно выдохнула Эрин. – Думала, она знает…

– Да я тоже думал. Блин, а куда Мэйр-то смотрела?

Её дар, странно озабоченный чужими детишками, охотно ответил на этот вопрос.

– Не хотела пока её волновать. Зелье дала, а Кали не стала пить. Да успокойся, всё с ней будет в порядке! И с грифонёнком тоже.

Понурившийся было Шай подпёр голову кулаком и, снова разулыбавшись во весь рот, спросил чуть заискивающе:

– А девочка или мальчик?

– Не скажу, – фыркнула Эрин. – Страдай.

– У, злая фея!

Эрин на это пожала плечами, мол, ну да, и что?

– Разве что немного, – и вновь принялась за еду.

Кусок вновь не лез в горло, теперь уже от досады на саму себя. Но обижать Агнес не хотелось. Все ведь знают, что маги поголовно проглоты, и если уж отказываются от куска хлеба, то лишь потому, что тот хлеб невозможно есть.

Шай хмыкнул и последовал её примеру. Даже витавшая над ним непонятная мрачная аура куда-то исчезла – перед Эрин теперь вновь был уже знакомый ей Шай: добрый, солнечный, горячий точно печка, с тёплыми янтарными глазами. Немного хищными, но тут уж ничего не попишешь – звериная сторона высших оборотней редко имеет форму безобидных пушистиков.

Под руку полез Бальтазар. Еду не выпрашивал, но на опустевшую тарелку деловито облизнулся. После чего, толкнувшись под ладонь Шая и дождавшись полагающихся поглажек, направился в сторону двери, из-за которой не так давно «в дезабилье» возник Шай.

– Я смотрю, мой грим у тебя частый гость, – не скрывая ревности, пробормотала Эрин.

– Он частый гость моей кухни, – хохотнул Шай. – Ревнуешь?

– Завидую.

– Чему? – изумился он, весело щурясь. – Побойся Хладной, маленькая фея, тебе тут рады ничуть не меньше! В любое время дня и ночи. Только вот…

– Что?

– Только вот Глаз Бури мне больше нравится.

– Ты такой ужасно странный, – фыркнула Эрин, хотя улыбка так и просилась на лицо. – Живёшь в целом замке, а околачиваешься у меня в шалаше.

– И на кой мне замок, в котором нет тебя?

Эрин смущённо потупилась, мотнула головой, отчего дурацкие кудри, которые не в силах унять ни косы, ни магия, упали на глаза.

– Ну я же здесь.

– И то верно, – расплылся в улыбке Шай и, поднявшись со своего стула, потянул Эрин за руки. – Пойдем, покажу тебе, за что я всё-таки люблю это место.

Любимое место Шая оказалось скалистым обрывом – узкой полосой в десяток футов, что отделяла крепостную стену от бушующего моря. Каменистый берег щербато скалился, обещая быструю смерть всякому, кто свалится вниз; прибой шумел и яростно обрушивал на Мыс Штормов волну за волной. Эрин хватило одного взгляда, чтобы отшатнуться назад, испугавшись до дурноты.