Отшатнуться – и тут же ощутить спиной жар чужого тела. Шай обнял её покрепче, сцепил руки на животе, мимоходом коснулся губами щеки и устроил подбородок на плече. Эрин в который раз подивилась, что они с Шаем едва ли не одного роста – её лорд-грифон умел казаться куда выше и внушительнее, чем на самом деле.

– Ну что ты трусишь, маленькая фея? – выдохнул Шай ласково, с толикой беззлобной насмешки. – Тебе больше не нужно бояться высоты. Вообще ничего не нужно, но высоты – особенно.

– Почему это? – возразила Эрин чуть ворчливо. Хотя страх немедля пошёл на попятную от одного лишь прикосновения тёплых ладоней.

– Потому что где воздух, там я… а воздух – он везде. Ты никогда не упадёшь, Эрин, даю слово. А своё слово я держу всегда.

– Ты не можешь защитить меня от всего.

– Могу. И защищу, – возразил Шай, обнимая ещё крепче, так, что стало трудно дышать. – Больше никто не сделает тебе больно, Эрин. А если кто-то рискнёт попробовать – клянусь, ему будет в тысячу раз больнее.

Прозвучало вроде и приятно до Бездны, но как-то немного… зловеще. Додумать эту мысль, однако, Эрин не успела – Шай выпустил её, снова сверкнул улыбкой, способной растопить даже льды Солхельма, и, ухватив за руку, неспешно повёл вдоль стены.

– Расскажешь мне очешуительную историю? Только чтобы конец хороший, а не как обычно.

– У меня таких нет, – хмыкнула Эрин в ответ. – Хотя… я обломала милашку Мериона со свадьбой. Сбежала по беспамятству в лес, чуть не стала ужином волкам, едва не замёрзла, но… Глюки в виде Мерионова папеньки, охаживающего палкой сынульку-неудачника, немало меня повеселили.

– Жаль, не забил насмерть, – пробормотал Шай без всякого намёка на веселье. Казалось, он обдумывает, не пора ли срочно исправить сей прискорбный факт. – И вот с этой поганой твариной тебя хотели обженить? Твоей бы мамаше да его в мужья.

Признаться, ту историю Эрин хотела вспоминать меньше всего, а уж говорить о ней – тем более. Она до сих пор отзывалась внутри острой болью, злостью, дурными воспоминаниями. Впрочем, рядом с Шаем чуточку легче. Светлее, что ли. Сложновато печалиться и погружаться в чёрную меланхолию, когда чужие горячие руки едва не обжигают, а тёплое дыхание щекочет шею. Да и портить неплохой, в общем-то, день мыслями о Мерионе никак не хотелось.

Было и прошло. И слава всем богам, местным и фейским.

– Из-за своей откровенной… полукровности хорошей партией я не считалась, – отозвалась Эрин. Удивительно, но вышло без злости, скорее… равнодушно как-то. Правильно равнодушно. – Но я родовитее Мериона. И потенциал у меня выше. А ещё я девочка и могу рожать.

Не скривиться не вышло – от одной мысли, что пришлось бы кого-то там рожать, и в столь юном возрасте, да ещё и от Мериона… Фу, нет. Уж лучше лес, холод и волки, чем такое счастье.

– В нашем браке моя мать и его папаша видели выгоду. Да и я какое-то время тоже. Он мне нравился, Шай. Я ему – не очень, любить он меня не любил, но… ночи со мной проводил охотно. Пресветлая, да я, наверное, даже была бы не против брака, не обстряпай мамаша помолвку в мои шестнадцать. Это… – Эрин запнулась, силясь подобрать слово помягче, но так и не смогла. – Фейри стареют медленнее, взрослеют позже, в наших кругах брак в шестнадцать – свидетельство того, что ребенка нужно побыстрее сбыть с рук, чтобы не позорил семью. Сам факт этой помолвки меня унижал, понимаешь? Я решила, что не хочу себе такого клейма, и сбежала. Так что да, у этой сказочки конец вполне хороший.

Шай зло стиснул челюсти, мотнул головой, но потом расслабился и даже кривовато усмехнулся.

– Ладно, – выдал он, точно пытаясь себя в чём-то убедить. – Ладно… В конце концов, именно так ты оказалась здесь. И это прекрасно.

– Да, – согласно кивнула Эрин и, неожиданно даже для себя, улыбнулась, – а хотя, есть ещё одна история. С хорошим концом.

Шай заинтересованно склонил голову к плечу.

– Знаешь, я ведь давно уже банши. И видений у меня было много. Большая часть – про чью-то смерть, конечно же… – Эрин усмехнулась, шагнула к Шаю ближе и запустила руку в его волосы – густые и длинные, мягкие, пахнущие морем и почему-то травами. На талию мигом легла чужая рука. – Но было и кое-что приятное. Лет пять или шесть назад, точно не помню, мне начал грезиться один парень. Очень красивый, – Шай мигом напрягся, а Эрин кончиками пальцев скользнула по его щеке, погладила скулу, – со смуглой кожей и золотистыми глазами. Как у волка или хищной птицы. Точно птицы, это я потом… почувствовала, знаешь? Я видела его почти каждую ночь, даже запах чувствовала. Сначала – горной свежести и хвои, потом – соли и морского бриза. Это были лучшие мои видения.

Она придвинулась ещё ближе, обнимая Шая уже обеими руками и почти касаясь его губ своими. Тот зачем-то кивнул в ответ, хотя судя по взгляду, блуждающему с её глаз на губы и обратно, почти не прислушивался к тому, что Эрин говорит.

– Но реальность оказалась ещё лучше. Моя самая большая мечта последних лет оказалась не просто чересчур ярким видением, а настоящим, живым человеком с самым добрым на свете сердцем.

Тёплых, чуть суховатых губ она всё же коснулась. И почти сразу же отстранилась с неловким смешком.

– Правда, меня он, кажется, совсем не хочет… Так обидно.

Шай замер, нахмурился, кажется, расстроенный самой мыслью о том, чтобы её обидеть. Забавный.

– Мне жаль, что я заставил тебя так думать, – наконец произнёс он. – Эрин, ты – моя добыча, моё сердце, моё самое драгоценное сокровище. Я никогда в жизни никого и ничего не хотел так, как тебя. Всю целиком. Насовсем. Сразу же захотел, едва увидел, но… Но мои желания не важны, понимаешь? Я приму любой твой выбор, но он должен быть только твой, а не навязанный кем-то, включая меня. Видят боги и богини, тебе достаточно всякого дерьма навязали.

И стукнуть бы дурака за такие мысли – видят боги, у неё уже в печенках этот комплекс неполноценности, так не идущий грозному лорду-грифону. Однако на сердце будто горячей водой плеснули, по телу растеклось невиданное доселе тепло. Да, Шай уже говорил что-то подобное прежде, даже признавался в своих чувствах. Однако сейчас, на краю обрыва, возле бьющегося о камни моря, это было как-то… по-особенному. А потому вместо того, чтобы отвесить разговорчивому милорду подзатыльник, или там куснуть для особой доходчивости, Эрин только тяжело вздохнула и крепче прижалась к сильному телу.

– Если бы я знала, что ты такой придурок, в жизни бы не стала рассказывать о себе все эти вещи, – буркнула она и всё же коротко поцеловала Шая. – Потому что ты совершенно ничего не уяснил, Шайен херг Ларт! Все решения в своей жизни я в итоге приняла сама. Могла сброситься со скалы после первого видения – но смирилась со своим даром и худо-бедно научилась с ним жить. Могла выскочить замуж за Мериона, но выбрала приложить его башкой об яблоню и свалила на другой конец Империи. Сама. Могла просидеть в Аэльбране всю жизнь, распуская сопли почём зря и изредка развлекаясь с гильдейскими. Видят боги, среди них попадаются симпатичные ребята… Но я вернулась сюда. В место, где каждая первая скала один в один из моих чудных видений о моей же гибели. И встретила тут тебя, утка ты в яблоках!