не отдала, – продолжает добивать фактами. – Так что вряд ли им движет желание помириться с тобой. К тому же он может быть опасен для тебя.

Я вздрагиваю, чувствуя прикосновение мужской руки к моей руке. Нежное, легкое, едва ощутимое. Герман легонько сжимает пальцы вокруг моего запястья.

Я даже дышать перестаю, ощущая, как горит кожа в этом месте. И меня окатывает горячей волной.

Я словно девчонка на первом свидании. Вот только мне далеко не шестнадцать и Герман совсем не подросток, чтобы довольствоваться платоническими чувствами.

И все, что происходит между нами, слишком неправильно! Неужели он этого не понимает?

– Спасибо, я подумаю! – Нервно выдергиваю ладонь.

Делаю вид, что поправляю прядь волос.

И, кажется, Кравицкий меня понимает. Я вижу, как у него на переносице пролегает морщинка, взгляд становится тяжелым. Мужчина больше ни о чем не спрашивает, просто стоит молча рядом. Вот только легче от этого не становится.

– Мама, воды! – просит Илюша, набегавшись на площадке.

Я достаю заранее припасенную бутылочку. В такое время года мы никогда не выходили без нее из дома.

Сынишка жадно припадает к жидкости, утоляет жажду и с сияющим счастьем взглядом поворачивается к отцу.

– Ну как? Тебе понравилась площадка? – интересуется Кравицкий.

– Да! – радостно кивает Илья и с детской непосредственностью спрашивает: – А мы тепель тут жить будем?

– Тут, – подтверждает Герман. – И этот детский городок твой.

– Весь?

– Весь!

– Ула-а-а! – взвизгивает сын. Но тут же спохватывается: – А ты нас не боосишь?

– Нет, не переживай. Ни за что! – серьезным тоном отвечает отец.

– Ты не влешь?

– Ты же мой сын. Я не могу тебя обманывать. И запомни: ты тоже никогда-никогда не должен мне врать. Договорились? Только правда!

– И маму?

– Что маму? – не сразу понимает Кравицкий.

Илюша льнет ко мне, обнимая. Смотрит на отца исподлобья, будто чувствует подвох.

– Маму тоже не боосишь? – Повисает тяжелое молчание, во время которого мне хочется провалиться сквозь землю. – Я не хочу, чтобы она плакала.

– Я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы этого не произошло, – медленно, подбирая каждое слово, отвечает Кравицкий. – Я тебе обещаю.

Глава 17

Последние дни я проживаю как в бреду. Мне сложно сосредоточиться на работе и делах, особенно сейчас, когда идеальный мир, который я кропотливо строил годами, ваял, наслаждаясь каждым мгновением, укреплял на всех рубежах, рушится на глазах как карточный домик.

Все те люди, кого я считал своим тылом, оказались дерьмом.

В какой момент все пошло не так? Полетело к чертям собачьим?

А ведь я даже и не догадывался о происходящем, не видел того, что творилось у меня под носом, хотя столько раз натыкался на несостыковки. Если бы не Соня с дурацкой претензией по поводу ее жалкого бойфренда. И несколько видео с регистраторов, которые случайно забыли удалить. Или настолько привыкли, что я им доверяю, что были уверены в своей безнаказанности? Так или иначе, именно этот случай стал той самой ниточкой, потянув за которую я даже не думал, что распущу целый клубок неожиданных открытий.

Рыба гниет с головы. Так и у меня. Мой самый главный безопасник, тот, кому, как я считал, могу безоглядно подставить спину в любой ситуации, мой друг, телохранитель, почти брат оказался первым предателем. Вторым – моя ненаглядная супруга.

Не знаю, как давно образовался этот дуэт за моей спиной и как долго они водили меня за нос, но больше у них такого шанса не будет.

Хреново то, что придется менять почти всех, кто работал под руководством Игоря. А найти в короткие сроки надежных людей в такой сфере не так-то просто.

Завтра пара собеседований с двумя ребятами, которых мне советовали как очень перспективных. Надеюсь, что они оправдают доверие и мы сработаемся.

Я просматриваю последние отчеты, делаю пометки, чтобы не забыть завтра, на каких моментах делать акцент, и заканчиваю рабочий день.

На часах семь вечера. Обычно в такой час у меня разгар рабочего дня, но сегодня я хочу побыстрее вернуться домой. Последние дни и без того были загружены так, что я возвращался глубоко за полночь. В момент, когда Соня и Илья уже давно крепко спали. Пора уходить от такого графика и налаживать контакт с сыном.

И с его временной мамой.

Я возвращаюсь домой в половине восьмого вечера. Почти сразу же слышу радостный детский визг. У самого невольно улыбка просится на лицо. В саду с мячом резвятся Соня с сыном. Играют во что-то похожее на футбол, спотыкаются на траве, хохочут и снова бегут за мячом.

Теплые лучи заходящего солнца делают эту картинку особенно нежной и трогательной.

Я выхожу из машины и иду прямиком к ним, через газон. Машу рукой, чтобы меня заметили.

Илья реагирует сразу. С радостным воплем оставляет игру, бросается ко мне, взбирается на руки и обнимает за шею. От него вкусно пахнет молоком и беззаботным детством.

Я не успеваю открыть рот, как сын взахлеб начинает рассказывать мне о том, что он забил маме много голов, а она ему ни одного, что дядя доктор сказал, что он здоров, а мама все равно заставляет его есть кашу по утрам, что в обед они видели на участке чужого кота, но поймать не смогли, и еще много других новостей. И я понимаю, как ему важно, чтобы его слушали.

На время все дела и проблемы отходят на второй план. От Ильи исходит такая чистая энергетика, что я забываю о неприятностях, с головой окунаясь в семейную атмосферу. Слушаю сына, наслаждаюсь моментом и снова ощущаю вкус жизни.

Соня стоит в нескольких шагах от меня. Она не решается подойти ближе, поэтому я с Ильей иду к ней сам.

– Добрый вечер! Как у вас дела? Ужинали?

– Добрый. Еще не успели. Илюша заиграл меня так, что я забыла о времени, – улыбается она.

– Значит, я вовремя. Поужинаем вместе?

– Опять есть? – куксится сын, мотая головой. – Как так? Я же уже ел! Много!

– Ты обедал давно, а от полдника почти отказался. Так что не считается, – в шутку грозит ему пальцем Соня.

Илья прячет от нее нос у меня на плече, фыркая недовольно, пока я с интересом разглядываю его маму. Соня одета в легкое светлое платье по фигуре. Открытые плечи, красивая грудь, аппетитная попа и стройные ножки. Меня и раньше привлекал ее нежный женственный образ, но тогда я просто любовался ею, как эстет. А сейчас, после неприятных известий о Саше, после того, что узнал о них с Игорем, после решения