— Как думаешь, сколько ему? — Саша поставила пакеты на скамью.

— Ну, лет тридцать…

— А нам по семнадцать.

— Совсем скоро восемнадцать, — поправила Катя. — Ну и что?

— А то. Чего он прицепился? Что ему от нас нужно?

— Дура. Еще обзови его маньяком. Вечно ты как твоя бабушка: туда не ходи, с тем не разговаривай. Да ничего ему от нас не нужно, просто симпатичные девчонки, которые однажды помогли заблудившемуся автомобилисту, — Катюха спохватилась, опустила свои пакеты на пол и быстро поправила волосы. Она даже раскрыла сумку, чтобы вытащить пудреницу, но оценив расстояние до объекта, просто спросила: — Глянь, тушь не осыпалась?

Саша только фыркнула.

— Привет! С наступающим.

Как ни хотела Саша доказать нездоровый интерес, Ашот вел себя ненавязчиво и предельно вежливо. Ни разу не дотронулся ни до одной из них, пусть даже случайно, в приветствии не тянул руку, не позволял себе ни непристойных слов, ни неуместных шуточек. Не то что сосед, женатый, а все туда же: «Эх, Сашка! Если бы не твой дед, я бы тебя украл!». И ведь понятно, для чего украл бы…

— О, я вижу, шопинг прошел удачно, — оценив количество пакетов, «шейх» широко улыбнулся. Катька готова была рыдать от восторга. Пришлось вытащить из сумки влажную салфетку и сунуть ей. «Тушь… Нет, не здесь, другой глаз». — Может, подождете меня, я быстро. Подарок для мамы заказал заранее, осталось только забрать. А потом рванем в какое-нибудь кафе.

На его расстегнутом пальто превращался в капельки воды снег. На улице зябко, сыро и ветрено. А в кафе тепло и уютно. Еще Катька локтем пихает: «Пошли».

Тепло машины, кожа сидений, мягкий рокот мотора. Домой он подвез каждую. Сначала Сашу, потом Катьку.

Беспокойство заставило написать подруге кучу смс, а после даже позвонить на домашний номер, чтобы убедиться, что она добралась благополучно.

«Ну точно, как моя бабушка».

— Ты что? Ревнуешь? — Катька бросила сумку на парту. — Запарила своими смс-ками, мне даже пришлось выключить звук, чтобы Ашот не смеялся.

— Фи. Было бы к кому ревновать, — Саша дернула плечом. Она вовсе не имела в виду, что Катюха не достойна большой и чистой любви. Ашот взрослый мужчина, и наверняка у него есть красавица жена, такая, что Переверзева смотрелась бы рядом с ней сущим ребенком. Зачем ему сопливые девчонки? Но подруга, перевернув слова, смертельно обиделась и пересела на другую парту. На выпускном даже не подошла. Встречалась она с Ашотом или нет, Александра не знала. Переживала за нее, конечно, но наблюдая за сетевой жизнью бывшей подруги, поуспокоилась. Ни намека на наличие чего-то грандиозного. Ее, как и остальных выпускников, планирующих получить высшее образование, сейчас волновало только одно — поступление в институт. Саша по этому поводу давно не маялась: бабушка толкала в педагогический, дед полностью одобрял, да и сама «деточка» была не против. Лето пролетело как один день и Александра совсем забыла о существовании «шейха».

Пока однажды их дороги опять не пересеклись.

— Можно поздравить? Ты студентка?

— Ага, — сумка с ноутбуком оттягивала плечо. Саша целый час придирчиво выбирала его в магазине — хотелось присланные родителями деньги потратить с умом.

— Давай подвезу? — не ожидая согласия, Ашот перегнулся и открыл пассажирскую дверь.

Саша чуть помедлила. Непривычная ходить на каблуках, она уже не чувствовала под собой ног. А тут еще тяжелая покупка. Конечно, можно было вызвать такси, но эта мысль почему-то пришла только сейчас. Видимо, шла на адреналине.

Демонстративно обходить распахнутую дверь было бы глупо. Вежливо отказаться, сказать, что собирается прогуляться пешком? Но разве по ее виду не заметно, что она устала? И день, как специально, выдался теплым, а она напялила новую куртку и теперь парилась в ней.

Ашот понял задержку иначе. Выбрался из внедорожника, обошел машину спереди, снял с плеча Саши ноут, закинул его на заднее сиденье, а сам, предложив руку, помог устроиться рядом с водительским местом.

Усыпляюще зарокотал двигатель. Ехали молча.

— Мы свернули не в ту сторону, — заволновалась Александра. До дома оставалось всего-ничего. — Остановитесь, я выйду.

— У меня здесь назначена встреча, — Ашот даже не посмотрел на Сашу, схватившуюся за ручку двери. — Я недолго. Только возьму посылку от родителей.

Александра вытерла вспотевшую ладонь о юбку.

Машина остановилась у старой пятиэтажки. Бабушка называла такие дома сталинскими. Распахнулись двери, и из подъезда выскочила «Шахерезада». Легкая, воздушная. Длинные волосы, черные брови, глаза как сливы. Улыбка. Эта улыбка и подкупила. Саша расслабилась.

Она краем глаза наблюдала, как Шахерезада прыгнула на шею раскрывшему объятия Ашоту, потом вытянула из пакета, что болтался на сгибе локтя, небольшую коробку. «Шейх» аккуратно развязал тесемки и, сняв бумагу с кучей сургучных печатей, вытащил на свет кругляш, ярко блеснувший зеленым камнем.

— Шаша, посмотри, какой изумруд, — улыбающийся Ашот, которому явно пришлась по душе присланная вещь, распахнул дверь и протянул Саше кулон. Тяжелая цепь змеей скользнула по ее колену.

Ища реакции, Ашот наклонился близко-близко. Так близко, что Александра почувствовала его дыхание. Она только прикоснулась к прохладному кругляшу, который не успел выпустить из рук мужчина, как тут же почувствовала сильное головокружение.

— Это пройдет, девочка, — прошептал «шейх», а Саша, перед тем как провалиться в темноту, успела удивиться: Шахерезада по-деловому запрыгнула на водительское место и завела машину. На ее лице не осталось и следа от широкой и такой умиротворяющей улыбки.

Потом была боль. Саша сопротивлялась, а ее стегали короткохвостой плетью. Изощренно. Так, чтобы на обнаженном теле появилась кровавая полоса, а другая обязательно пересекла ее. Как игра в «крестики-нолики». Нет, бил не Ашот. Женщины. Двойники той Шахерезады, что осталась в Москве.

— За что? — спрашивала Саша, пытаясь увернуться, поймать хвост. Они не отвечали. А вокруг из вещей лишь подушки да огромный ковер, под которые впору залезть, лишь бы спрятаться от жалящих ударов.

— И как? — в помещении появился Ашот. Обнаженный по пояс, в легких шальварах, босиком. На лице не дрогнул ни один нерв, когда взгляд скользнул по свернувшейся в кокон Саше. Притихшая пленница посмотрела на него из-под упавших на глаза волос.

— Никакой реакции, — ответила та, что была старше остальных. Окруженная подобострастно улыбающимися подельницами, она восседала на горе золотом тканных подушек. «Как дракониха, что стережет свое богатство». — Ты не ошибся, Хаюрб?

— Нет. Это она, мама.

— Нам продолжить?

— Нет, теперь я сам.

По мановению его руки комната опустела. Рядом с лежащей Сашей появился поднос с высоким кувшином и пиала, из которой Ашот… нет, теперь Хаюрб, ее поил. Боль уходила. Затягивались раны, оставляя на коже лишь красные следы.