– А я думал, это Юрка ее заныкал. Он у нас спец по таким делам, – словоохотливо продолжал Михаил. – Запилил его, бедного. А это вот, оказывается, кто.

– Погоди. Какой Юрка? – сразу насторожился Гуров.

– Да Зубов. Зубов Юрка. Ты его вчера еще подвозил в управление. Забыл, что ли?

– Нет, я не забыл, – ответил Гуров. – А что, он уже терял улики, этот твой Юрка?

– Не то чтобы терял, а так. Сроду с ним какие-то истории случаются. Слишком невнимателен. Для эксперта. То в заключениях намудрит, то улики перепутает. Однажды, представляешь, заключение от одного дела к другому приобщил! И пишет себе, довольный, дескать, мол, отпечатки не совпадают и такой-то на месте преступления отсутствовал. Не волнуйтесь, мол. Хорошо, Леня у нас дотошный, не поленился, вернул. Перепроверяйте, говорит, не может такого быть, чтобы этот «такой-то» отсутствовал там, на этом месте. И правда, когда разобрались, оказалось, что он, чудесник-то наш, вообще с какой-то бабой сверял их, отпечатки-то эти.

– А в деле был мужик? – спросил Гуров, мысленно отметив для себя только что прозвучавшее имя Леня.

Уже зная, что Степанов тесно пересекался с Зубовым именно при работе над делом Котова, он уже предчувствовал, что сейчас услышит что-то интересное, и эти предчувствия не обманули

– Да, мужик, – говорил Михаил. – Вот как раз Котов этот знаменитый, о котором сейчас разговоров столько. Это ведь Леня его дело ведет. А он, сам знаешь, каждую запятую по сорок раз перепроверяет. И когда Юрка-то отписался ему, что, дескать, этой бабы по указанному адресу не находилось, он решил уточнить.

Федоров еще что-то рассказывал про этот забавный случай, но Гуров уже не слушал, пораженный внезапной догадкой.

Теперь все, что раньше вызывало недоумения, могло трактоваться так или иначе, становилось на свои места и приобретало ясный и однозначный смысл. И украденная пуля, и эти смешные «казусы» в работе эксперта Зубова, о которых почти в один голос твердили все, с кем бы он ни заводил о нем разговор, да и сегодняшний «заговор молчания», казавшийся ему необъяснимо странным, – все это теперь представлялось полковнику как освещенная ярким светом картина, в которой не было ни одной неясной детали.

С невыразимым облегчением от того, что уже не нужно подозревать проверенных старых коллег, к которым всегда относился с уважением, Гуров мысленно раскладывал в образовавшуюся картину последние пазлы, когда неожиданно зазвонил телефон.

– Слушай, Иваныч, дело на миллион, – торопливо говорил Крячко, по-видимому очень занятый сейчас какой-то важной идеей. – Ты случайно не знаешь…

– Подожди, Стас, – прервал его полковник. – Я сейчас не могу говорить. Я тебе перезвоню.

Не успел он нажать на сброс, как открылась дверь и в комнате появился Зубов.

– Здравствуйте, Лев Иванович, – как бы обрадовавшись чему-то, приветствовал он полковника. – Что, уже составили фоторобот?

Вновь пораженный неожиданным подтверждением своих догадок, Гуров, услышавший наконец долгожданный «ключевой» вопрос, не сразу нашел что ответить.

Но тут его выручил Федоров.

– Да, Иваныч! Я и забыл, – говорил он. – Ты что ж не приехал-то вчера? А я уж тут приготовился, настроился морально на постный день.

– А пришлось обедать идти? – чуть усмехнувшись, проговорил Гуров.

– Пришлось. А что мне оставалось? Собрал волю в кулак, пошел в буфет. Если кругом обман, что уж тут. Так ты почему не приехал, я не понял? Форс-мажор, что ли, какой случился?

– Заболел мой свидетель. ОРЗ, – уняв бушевавшие внутри эмоции, ответил Гуров. – Приезжаю к нему, а он весь в соплях, с температурой, «Скорую» ждет. Решил отложить. Одного уж убили, к чему новые жертвы? Может, на следующей неделе что получится. Я предупрежу, не волнуйся.

– Да, конечно. С нетерпением буду ждать. А то так разбалуюсь – каждый день обедать начну, это что же тогда за работа будет.

Посмеявшись и в присутствии Зубова не поднимая вопрос о пуле, Гуров вышел из комнаты и медленно пошел по коридору к выходу.

Теперь он знал ответ на этот самый важный и самый неприятный вопрос: кто? Теперь он мог сказать Орлову, кого именно следует опасаться и в чьем присутствии не стоит развязывать языки. Но вместе с тем он понимал, что просто знать – это еще очень мало.

Бандит Котов, важный уголовный авторитет, замешанный в бесчисленном количестве мелких и крупных преступлений, не сегодня завтра может уйти в недосягаемую для отечественного правосудия зону, и даже если они сейчас арестуют Зубова, решению главной проблемы это не слишком поможет.

По большому счету, Орлову важно схватить Котова, а не какого-то там нечистоплотного судмедэксперта, являвшегося только пешкой в чужой игре. И здесь важно не ошибиться и раньше времени не спугнуть крупную рыбу, некстати подняв ненужный шум по поводу охоты на какую-нибудь мелкую плотву.

Гуров понимал, что в сложившихся обстоятельствах Зубова гораздо выгоднее и эффективнее было бы использовать в своих целях, чем просто арестовывать. Но для того чтобы определиться с тем, как именно он смог бы использовать выявленного информатора, необходимо было сосредоточиться и взвесить все «за» и «против».

Очевидно, что сам по себе Зубов никогда не признается в том, что передавал информацию преступникам. Значит, необходимо было его в этом уличить. А уличать Гурову пока было нечем. Кроме того, нет никаких гарантий, что, даже уличенный, Зубов пойдет на сотрудничество.

Нет, все это нужно было предварительно обмозговать.

Решив, что самый подходящий способ для этого – на часок-другой запереться в кабинете, Гуров сел в машину и решительно завел двигатель.

Отъехав от лаборатории, он вспомнил, что обещал перезвонить Стасу. По привычке сунув руку в карман, он очень удивился, не нащупав там знакомый плоский прямоугольник смартфона.

Подумав, где мог оставить трубку, Гуров понял, что, занятый обрушившимися как снег на голову догадками, он после разговора со Стасом по рассеянности не положил телефон обратно в карман, а оставил где-то в кабинете Михаила, скорее всего, прямо на столе.

За эти несколько минут он не успел далеко отъехать, поэтому решил вернуться в лабораторию пешком. Припарковав машину, он прошел вдоль ограды, защищавшей подступы к зданию, и вошел не через главный вход, а через боковой, использующийся в экстренных случаях.

Идти отсюда до комнаты Михаила было дальше и сложнее, и, чуть не заблудившись в каких-то загадочных закоулках и тупиках, Гуров наконец достиг заветной цели.

– Миша, я телефон не у тебя оставил? – говорил полковник, открывая дверь.

– Само собой! – все так же бодро отвечал Федоров. – Как дети малые, честное слово. Один улики путает, другой телефоны теряет. Так что там с пулей с этой, ты ушел, не сказал. Что, мне ее к делу приобщать? Больше не нужна тебе?

– Приобщай, – слегка улыбнувшись, говорил Гуров, пряча телефон в карман на законное место.