— Почем?

— Совсем даром отдаю. Пять рублей.

— Совесть бы поимел, — укорила старушка. — Мне в больницу надо, внуку...

— Яблоки на деревьях растут, а дерево поливать надо, вредителей уничтожать, — деланно обиделся Рафик, который ни разу за всю свою жизнь не ухаживал за садом, а яблоки скупил оптом у какого-то колхозника, перехватив того прямо на вокзале. — Никто дешевле не продаст.

Продолжая крутить яблоко, старушка проговорила негромко:

— Сам ты вредитель.

Лицо Рафика вспыхнуло, он выхватил у старухи яблоко:

— Не хочешь брать, топай дальше! Другие возьмут!

— Чтоб они у тебя испортились все! — в сердцах бросила старушка. — Чтоб твоя мать тоже по пять рублей покупала!

— Ты мою мать не задевай! — вскипел Рафик.

Стасик с усмешкой поддержал его:

— Иди, мамаша, иди... Вон там по шестьдесят копеек продают.

— Где? — с надеждой завертела головой старуха, потом поняла, что над ней смеются, с неприязнью глянула на непрошеного советчика: — Тьфу!.. Золота-то во рту, чисто у цыгана!

— А я и есть цыган! — хохотнул Стасик и состроил зловещую физиономию. — Враз без кошелька оставлю!

Старушка снова рассерженно плюнула, засеменила к выходу. Стасик повернулся к новому приятелю:

— Денег нет, а туда же... Ходит, принюхивается.

— А! — не найдя слов, чтобы выразить свое негодование, вскинул руку Рафик.

— Где живет Элен, знаешь? — быстро спросил Стасик.

— Она в гости не приглашает, — хмыкнул Рафик. — Зачем она тебе? Может, я могу помочь?

Стасик притворно внимательно оглядел его, похотливо улыбнулся:

— Нет... Я предпочитаю девушек.

Догадавшись, что он имеет в виду, Рафик рассерженно взмахнул руками:

— А! Ты меня за язык не лови!

— Пошутил я, — примирительно сказал Стасик, — пошутил.

Расставшись с Рафиком, он немного побродил по рынку, раз за разом, словно случайно, проходя мимо окошечка «Бюро добрых услуг». Изучив внешность продавщицы и режим работы киоска, он с неясной ухмылкой вышел на улицу.

35

Ситникова медленно шла по тротуару, не замечая следующих за ней Стасика и Курашова. Торопиться ей было некуда. Землянский дал жене клятвенное обещание сразу после работы явиться домой и пойти с детьми в цирк, поэтому предстоял вечер в одиночестве с телевизором. Поймав себя на этой мысли, Елена Николаевна усмехнулась. Надо же, начала привыкать, что дома кто-то ждет... Может, возраст такой подошел, когда хочется, чтобы ждали? Или это свойство человеческой натуры: когда ждут — желания спешить нет, а если никому не нужна — хочется, чтобы ждали?

Незаметно для себя она прошла мимо остановки. Потом спохватилась, вернулась было назад, но передумала и пошла пешком.

Стасик с Курашовым, видя ее метания, озадаченно переглянулись, а когда Ситникова вновь двинулась по улице, вышли из-за киоска «Союзпечати», за который шагнули, стоило ей приостановиться.

Когда Ситникова вошла в подъезд, Стасик припустил бегом, чтобы не потерять ее из виду.

— Дождитесь нас, пожалуйста! — крикнул он, услышав, что Ситникова вызвала лифт.

Елена Николаевна мельком взглянула на попутчика, и его лицо показалось ей знакомым. Прикинув, где видела этот перебитый нос, она вспомнила, что парень вертелся возле прилавка, отнюдь не равнодушным взглядом посматривал на нее. Дождавшись запыхавшегося Курашова, она спросила:

— Вам какой?

Курашов пытался сообразить, как выйти из затруднительного положения. Стасик протянул руку к панели, галантно осведомился:

— А вам?

— Седьмой, — ответила Елена Николаевна.

— Нам выше, — с улыбкой сказал Стасик, утапливая кнопку со стершейся от бесконечных прикосновений семеркой.

Ситникова не переносила, когда ее разглядывали в упор, да еще с наглинкой в глазах. Поэтому она отвернулась.

— До свидания, — пропел ей в спину Стасик, едва каблучки Елены Николаевны застучали по бетонному полу лестничной площадки.

Отыскав в сумочке ключи, она приблизилась к двери своей квартиры и лишь после этого услышала, как лифт пошел вверх.

— Сорок девятая, — сообщил Стасик.

Они с Курашовым вышли на следующем этаже, дождались хлопка двери Ситниковой, стараясь не топать, спустились вниз. Стасик на цыпочках подкрался, прислушался к происходящему за дверью:

— Похоже, одна... Навестим?

Курашов ответил таким же шепотом:

— Подождем часов до десяти, если никто не придет...

— Здесь, что ли, торчать предлагаешь?

— На скамейке у подъезда посидим.

— Умный ты, друг Миша, — язвительно заметил Стасик. — Будешь каждого в лифте сопровождать, чтобы посмотреть — не к Ленке ли?

Курашов обескураженно задумался. Стасик прервал его размышления:

— Сейчас пойдем.

— Может... ты один? — Курашов опустил глаза.

Стасик схватил его за отвороты пиджака, с силой притянул к себе, прошелестел с неожиданной яростью:

— Светиться, гад, не хочешь?! Умник вонючий! Я лезь во все дыры, а ты в сторонке?! Хрен!

Курашов попытался оторвать его руки:

— Иди ты!.. Я же советуюсь!

Стасик разжал пальцы, толкнул Курашова к двери:

— Звони!

Тот разгладил лацканы, придирчиво осмотрел костюм и нажал на звонок. За дверью мелодично засвистала птаха.

Ситникова не имела привычки интересоваться, кто пришел, и никогда не пользовалась глазком, доставшимся ей в качестве совместно нажитого имущества после расторжения брака со вторым мужем. Выйдя из ванной, она лишь плотнее запахнулась в халат, открыла дверь.

Увидев попутчиков по лифту, почувствовала недоброе, нахмурила брови:

— Вы ко мне?

— Собственно... — замялся Курашов, заглядывая через ее плечо, нет ли кого в квартире.

Стасик отстранил его, сверкая золотой улыбкой, шагнул через порог. Ситникова машинально отступила, и этого было достаточно, чтобы незваные гости проникли в коридор. Захлопнув за собой дверь, Курашов заметил в глазах хозяйки испуг, торопливо произнес:

— Мы с вами поговорить хотели...

Ситникова пришла в себя. Ощущая неприятную дрожь, словно на ее влажное после душа тело дохнуло холодным сквозняком, спросила с прорвавшейся неприязнью:

— Интересно бы знать, о чем?

Стасик осклабился еще шире:

— Элен, я не люблю, когда меня принимают в коридоре.

— Подождите здесь, я переоденусь, — не зная, как поступить, сухо произнесла Ситникова.

Она прошла в комнату, хотела плотно прикрыть за собой дверь, но тут же увидела, что золотозубый пришелец, нимало не смущаясь, последовал за ней.

— Переодевайтесь, я подожду, — ухмыльнулся он, усаживаясь в кресло, потом крикнул в коридор: — Федорович, поставь замок на предохранитель... Мало ли...

Послышался щелчок предохранителя, в комнату бочком вошел Курашов.

— Элен, у нас к вам весьма деликатное дельце... — вытирая о штанины вспотевшие руки, сказал он.

Ситникова почувствовала слабость в