— Ну, когда мы стали, — поковыряла пол носком ведьма, — вновь молодые и красивые, в нас проснулись давно забытые желания. А тут ещё Элеонора тебя оседлала и мы не выдержали.

Я посмотрел на магистершу и та, чуть сощурившись, буркнула:

— Когда в тебя столько энергии бьёт, а между ног зажатый член аж звенит от напряжения, сложно не потерять голову и не отдаться этой стихии.

— Мы думали, что ты не запомнишь, честно.

Я посмотрел на сказавшую это Дракусовну и вздохнул:

— И как я теперь в глаза верховному инквизитору посмотрю, после того как его жена ему со мной изменила?

— Но-но, — покачала пальцем в воздухе та, — какая ещё измена?! Никаких измен. Я мужа как любила, так и люблю. А ритуалы, они, знаешь ли, разные бывают. И вообще, у нас тут все замужние, что теперь, половине инквизиции в глаза не смотреть?

— А эти ваши примеси больше не вернуться? — спросил я вновь, чтобы уйти от щекотливой темы.

— Кто знает, — пожала плечами ведьма, — но пока, никакого регресса не замечено. А там будем наблюдать.

Сказать, что вернувшийся за нами верховный инквизитор обалдел, это ничего не сказать. Выйдя наружу из коптера, он застыл приоткрыв рот, пока Дракусовна шла к нему походкой от бедра, весьма довольная произведённым эффектом.

— Неужели получилось, — выдохнул мужчина ошарашенно, осматривая жену с ног до головы.

— Как видишь, — та крутанулась перед ним, доказывая, что помолодела она не только спереди но и сзади, — все теоретические выкладки оказались правы, магия аватара действительно чистая.

— Павел!

Вдоволь налюбовавшись женой, верховный быстро подошел ко мне и, с чувством сжав руку, поблагодарил:

— Спасибо, лучшего подарка и ожидать было нельзя. Увидеть Снежанну вновь молодой и красивой…

— Да не за что.

Мне вдруг стало стыдно, особенно от того, что я, пусть и не по своей воле, но спал с его женой. Но виду показывать было нельзя и я постарался улыбнуться в ответ.

— Погоди, а это кто, — верховный отвлёкся, разглядывая остальных, вышедших к нам женщин, узнал и довольно заулыбался:

— Вила, Аниока, Смарна, я уж и забыл какими вы были, — повернулся ко мне, шепнул, — жёны моих замов, то-то мужики обрадуются.

— И Дизариуса? — упавшим голосом уточнил я.

— Ага, Смарна как раз, — кивнул тот, — ох, не завидую я ему, та молодая была ух ненасытная, вот только брат Дизариус уже не тот живчик что раньше, как бы не заездила мужика.

Что названная ведьма — горячая штучка, я и сам быстро понял, по взгляду и повышенной сексапильности, которая проявлялась буквально в каждом жесте, каждой позе. Эта точно затрахает до полусмерти.

— А вот эта красотка — жена Игнациуса — показал верховный ещё на одну, — помню ты с ним достаточно плотно работал и кстати, вон та, твоего начальника управления — Диконтры.

— Ну здорово… — с кислой миной протянул я, гадая, жёнами каких ещё моих знакомых окажутся остальные ведьмы. И во что мне обойдётся это, если факт измен когда-нибудь всплывёт.

Правда обнадёживало, что всё касаемое ритуала ведьмы хранили в строжайшей тайне от непосвящённых. Может ритуальный секс был нужен для закрепления результата. В конце-концов, ритуалы и правда бывают разными.

Убедив себя таким образом, что действо это было вынужденным, навроде медицинской операции и член мой выступал в качестве всего-лишь медицинского инструмента, этакого шприца, которым производили уколы, я маленько успокоился.

А затем, собравшись тем же составом, мы полетели обратно.

* * *

— Не думай, — сказала мне на прощанье Элеонора, — что я теперь буду одной из твоих девочек, что таскаются хвостом по пятам и в рот тебе заглядывают.

— Я и не думал, — ответил я ей, стоя на площади перед администрацией академии. Редкие крупные капли дождя неожиданно начали падать с неба, оставляя крупные тёмные пятна на брусчатке, и магиня, фыркнув, возмущённо посмотрела наверх а затем буркнула:

— Опять водники балуются.

Затем посмотрела на меня и добавила, весьма фривольно:

— Но заходить буду, когда будешь один.

— Я, вообще-то женат, — чисто для проформы добавил я.

— А я и не претендую, — прищурила та один глаз, — семейная жизнь меня будет слишком ограничивать.

Превратившись в тёмное облачко, она унеслась по своим делам, а я пошел к архимагу, сообщить о своём новом статусе. Сделал было пару шагов по ступеням, а затем вдруг подумал:

“Аватар я или не аватар?”

Структуру заклинания магистерши проклятий я срисовал в ту же секунду что она его сотворила, с моим теперешним магическим зрением даже самое тонкое плетение не было для меня секретом. Сколько сил она в него влила — тоже, было дело за малым — повторить.

И со второй попытки, я таки тоже стал облачком, и довольный полетел напрямки в открытое на самом верху окно архимаговой башни.

На самом деле состояние было похоже на способность теневого покрова, с одним уточнением, что здесь это было реализовано через заклинание, а значит не жрало резерв как не в себя.

Впорхнув в архимаговый кабинет, я завис перед столом, за которым Кхан баловался с иллюзией, похожей на живую миниатюру какого-то сражения. Там микроскопическая кавалерия неслась в атаку и гоняла по полю ещё более мелких пехотинцев, а с неба то и дело прилетали различные огненные шары и молнии.

— Элеонора, здравствуй, — произнёс ректор не поднимая голова.

А я, материализовавшись, довольно лыбясь, ответил:

— Нет её, я за неё.

Дёрнувшись, архимаг одним движением развеял иллюзию и внимательно посмотрел на меня сквозь очки. Пожевав губами, задумчиво буркнул:

— Удалось таки?

— Ага, — кивнул я, — вроде как аватар теперь.

— Судя по тому, что я не могу определить объём вашего резерва, — медленно, подбирая слова, ответил тот, — это скорее всего так.

Задумавшись над его настороженным видом, внезапно понял в чём причина и попытался ректора убедить, что никакой опасности нет:

— Не бойтесь, обретение сверхсил совершенно не толкнуло меня в сторону антисоциальной и деструктивной деятельности, никакой угрозы я не несу, даже не помышляю.

Но архимаг лишь бледно и невесело усмехнулся, после чего заявил:

— В вашем случае, Павел Алексеевич, деструктивная деятельность, как вы выразились, зачастую происходила совершенно без каких-либо помыслов, я бы даже сказал — бездумно. Поверьте, я знаю, что вы не желаете никому вреда, но результаты ваших поступков весьма красноречивы. Поэтому не опасаться я не могу.