Нужно будет заглянуть к нему завтра. Забрать Шарика с собой.

Забрать же? Не будет ли потом Беркутову одиноко?

Опять думаю о нём! Зачем? Потому что по-другому не могу уже.

И снова мучаюсь, прикрывая глаза, и не понимаю, что выбрать. Стать эгоисткой, бросить всё ради себя и малыша, рискнуть – или попытаться переубедить Артура? Вселить в него ту надежду, что есть у меня?

Сжимаю простынь пальцами, прикрываю глаза. И стараюсь не думать о человеке, что однажды внезапно появился в моей жизни и заставил усомниться в своём выборе…

Артур

— Миленький он у тебя.

Не открывая глаз и не смотря на своего друга, понимаю, о чём он. Про Шарика, который безудержно горланит во всё горло без своей хозяйки.

Его удалось успокоить только с помощью Егора.

— Он не мой.

— Капец ты нудный, — снова слышится от него. Не вовремя он приехал. Когда мне так фигово. Просто хочется напиться, просидеть в этом кресле всю ночь, а может, потом и сдохнуть тут же.

Сижу и понимаю, какой я кретин.

Устроил весь этот бред из-за мести её отцу. Который давно мёртв! И до которого мне не было никакого дела!

Сколько дней я мстил ей? Ни одного, чёрт возьми. Был занят другим. То этими играми, то спасением Шарика. А потом не сложилось.

Не могу не сказать, что с Мирой мы сошлись. Привыкли друг к другу. Всё время, что мы проводили вместе – мне нравилось.

Даже обычные минуты перед сном, когда я притягивал её к себе и касался губами нежной и бархатной шеи.

Лучше бы изгалялся, чем испытывал к ней такие же чувства, как к Рите, и делал детей.

Надо было самолично проверять каждый приём этих чёртовых таблеток.

Ладно, дьявол с ними! Уже ничего не исправишь.

— К словам придираешься. У тебя, кстати, случилось-то чего? Я вообще за тобой заехал в клуб смотаться. У тебя ж свадьба через две недели. Решил мальчишник устроить. Ну, формальный.

Да, свадьба. Должна была быть.

Откуда она взялась? В тот момент, когда один из журналистов спросил про женитьбу. Я забил, не приняв это всерьёз. Нафига? У нас фикция, в которой я сам уже не видел смысла.

Это как купить бесполезную вещь в магазине. Абсолютно от балды, не зная, куда потратить деньги. А потом эта вещь стала тем, без чего ты не можешь обойтись.

Неправильное сравнение с Мирой, но оно очень чёткое. И передаёт то, что сейчас творится внутри и в голове.

Фиктивная женитьба? Нафига? Но тема разрослась настолько длинно и глубоко, что даже коснулась моей работы.

Снова забил.

Плевать вообще.

Хотел повеселиться, а не окольцовывать себя на несколько лет как минимум.

Матвей на горизонте объявился. Сосунок этот драный. Тогда точно решил – женюсь. Раз всё складывается так удачно. Хотя бы на год, чтобы утолить жажду репортёров и показать Тихомирову, кому она принадлежит.

Фиктивные отношения. И такая же фиктивная свадьба.

Теперь её не будет.

— Свали по-братски, — выпаливаю, сморщившись. Только мешает.

— Фу. Пошёл ты.

Хоть бы свалил без лишних слов.

С друзьями мне везёт – Егор не приставучий, уходит.

А я встаю с кресла. Подхожу к окну, хватаю бутылку, пустой стакан и заполняю его до краёв. Кидаю беглый взгляд на кресло, где спит Шарик.

Вижу его, и зубы скрипят.

Маленький, невинный и беззащитный. Как ребёнок, с которым все два месяца носилась Мира, приучая его к лотку и играя с ним каждый вечер.

Для меня эта тема болезненна до сих пор. Сердце сжимается, ударяя разрядом тока, когда видел, как она с ним носилась.

Всегда представлял свою дочь, которую увидел раз в жизни. Синюю, безжизненную, без привычного для детей плача.

Наверное, это наказание за то, что всю жизнь был таким кретином.

Усмехаюсь, сжимаю стакан пальцами и подношу к губам. Сегодня у меня одна цель – отпраздновать начало своей холостяцкой жизни.

Подношу к губам и слышу за дверью шаги.

Егор наверняка забыл либо ключи, либо телефон.

Может, не отказаться и поехать в клуб? А потом вернуться домой под утро в холодную постель, которую греет только шерсть Шарика?

Какие у меня невеликие планы на жизнь… Зато воплощаемые.

Оборачиваюсь, так и не отпив горючий напиток.

— Лад…

Слова застревают в горле, не успев сорваться с губ.

Я не пил, но вижу галлюцинацию.

Надышался от Егора, что уже пришёл ко мне подшофе? Забавно.

Моргаю.

А образ Миры никуда не пропадает.

Снова моргаю, пытаясь прогнать образ девушки.

Знаю, что это неправда.

Она не могла прийти.

Я знаю себя.

Поставил условия, которые выполнить невозможно. Для неё – так точно.

Эгоистично, подло. Но резать второй раз себя наживую я не хочу. И дело не в физической боли, которая быстро испаряется и затягивается, а в моральной. А её затягивает даже не время. У меня его было предостаточно. Но всё равно один взгляд на беременную девушку или маленького ребёнка отдаёт выстрелом в сердце.

Если мне тяжело говорить об аборте, то каково ей это сделать? Я не удивлён, что она обманула. Догадывался сам, хоть и верил в её рассудительность. Было наивно полагать, что она сделает его.

Эта девчонка заражает своей наивностью и меня.

Я отворачиваюсь. Знаю, что это не она.

А галюники, спровоцированные чувством вины. Да. Именно вину я и чувствую. Но я поставил выгодные для неё условия. И она точно не появилась на пороге моей комнаты. Особенно спустя полдня после нашего разговора.

– Ты! – вдруг до слуха доносится реальный голос.

Останавливаюсь.

Да ладно. Она сошла с ума. Не могла она сюда прийти. Я ведь знаю. Ставил эти условия специально. И ее нахождение сейчас здесь – невозможно.

Оборачиваюсь.

Реальная стоит. Решительная, с горящими глазами и сжатыми кулаками.

– Я с тобой не согласна!

Хмурюсь.

И она пришла высказать мне это?

– С твоим решением.

– Мир, – осекаю её. Не понимаю эту девчонку. – Ты хотела уйти. Я дал тебе возможность.

Мой взгляд невольно тянется к её плоскому животу. Там, где сейчас растёт наш ребёнок.