Наш.

До сих пор не верю. Смотрю на мелкую девчонку с наивно-детским выражением лица и таким же блеском в глазах.

Как у нас вообще так получилось?

Сжимаю крепко зубы, чтобы не сорваться. Не выкинуть её отсюда за шкирку. Хотя никогда этого не сделаю.

– Ты настолько глупая, чтобы возвращаться? – опять делаю ей больно. Сознательно и специально. Да ненавидь ты меня! Чтобы не смогла больше вернуться. Верила, что там мальчик, которого бы от злости потом показала. Рассказала бы, как он растёт. И втоптала меня в грязь, заставив усомниться.

– Нет, просто ты слишком слаб, чтобы бороться.

– Бороться? – усмехаюсь. – Что мы можем сделать?

– Надеяться и верить! – выпаливает. Настроена решительно. Но чёрт, Мира, какой ты ребёнок… – А не бежать от проблемы. Ты вообще себя слышишь? Ты оставил девушку одну с такой проблемой. И заставляешь меня выбирать. И мучиться одной. Да ты эгоист!

Каждое её слово отбойным молотком бьёт по и так хлипкой стене терпения.

– Я пообещал тебе содержание, – цежу сквозь зубы. – Был бы эгоистом, выпнул бы тебя из дома в одном платье вместе с этим комком шерсти.

Указываю на Шарика.

– И наплевал бы, что было бы с моим ребёнком. Даже если бы он выжил. И это эгоистично?

Прорывает.

Эта девчонка хоть понимает, что несёт?

– Ты отмахиваешься от меня деньгами. Чтобы я сделала этот выбор са…

– Вот именно, Мира! – не сдерживаюсь. Адский огонь в груди вспыхивает. Неутолимый, неугасаемый. Он столько времени держался там, что хочет выйти наружу. И одни слова этой девчонки срывают оковы. – Я говорил тебе, что делать! Дал чёткие указания! Ты этого не сделала и сама решила выбирать. Сама!

Я ничуть её не осуждаю! Но заваливаться ко мне и говорить, что я вешаю всю ответственность на неё… И моему терпению есть конец!

Я делаю первые шаги вперёд. Еле контролирую себя.

Хочу сжать пальцы на этой тонкой шее. Да услышать хруст, который решил бы всё!

Но вместо этого прижимаю девчонку к стене. Одной рукой обхватываю её талию. Хочу коснуться. Поставить её на место. А ещё больше задрать это платье и закинуть ее бедро себе на талию. И вернуть время вспять, где именно это я и делал всего несколько дней назад – до того, как узнал о её беременности.

Я понимаю, что во всём виноват сам. Не объяснил ей ничего, хотя это ничего не изменило бы. Давно нужно было всё закончить и избавиться от своих головастиков. Эгоист, она права. Но я не решился, не смог. Думал, резинками всё решу. Но я не предохранялся один чёртов раз… Один!

– Что ты хочешь от меня? – выдыхаю в макушку, которая тут же пропадает. Оленьи зелёные глаза, полные слёз, смотрят на меня, хватая за душу. Я никогда таким не был. Вообще. А сейчас и сделать ничего не могу. Против девчонки этой.

Она ж обычная. Глупый маленький оленёнок, который, оставшись один, потеряется.

– Разве не ты ненавидела меня?

Её глаза сверкают. Пухлые розовые губы приоткрываются.

Надо заткнуть её рот. Пока не сказала ничего.

Но не делаю этого.

– И сейчас ненавижу, – выпаливает. – Меня продали тебе без моего ведома. И я смирилась только из-за того, что черпала из этого свою выгоду. Не из-за большой любви.

Стискиваю зубы крепче.

Ожидаемо.

– И я была, если честно, рада уйти. Знаешь, каково чувствовать себя обычной подстилкой? Да я как проститутка с авансом! Удобная девка, которая всегда была под рукой. Думаешь, мне было приятно? Нет! И я бы ни за что не переступила бы порог этого дома вновь, если бы не одно «но».

Выпускаю из носа пар. Только потому, что тоже считал её такой. Поначалу. Удобной, комфортной.

Но не сейчас ведь.

– Я не хочу, чтобы ты так просто отделался, – буквально выплёвывает. – Это не только моя проблема или твоя. Она наша. И это я пережить хочу вместе. Поэтому, даже если ты не готов, мне всё равно. Я буду жить здесь. Ходить по этому дому и болтать о беременности. Потом мы поедем на узи. Узнаем пол ребёнка. И каким бы ни был исход – проживать это тоже будем вместе!

Слушаю её внимательно.

Хотел перебить ещё в самом начале. Болтает так много, что не заткнёшь.

– Ты всё сказала? – выдыхаю, сжимая пальцы на её спине.

– Нет, – качает головой. – Я собираюсь вылечить тебя, Артур. Хочешь ты того или нет!

– Физически не смогу, – дополняет. Вовремя она это – после такой пламенной речи. – Но морально – да! Будет у нас ребёнок. Здоровый, хороший, самый счастливый.

Нежные ладошки толкают меня в плечи. Серьёзно думает, что может меня оттолкнуть?

Температура тела и внутреннего кипения сходят на нет. Не из-за того, что я вижу сопротивление. Не из-за её слов. Хотя частично они на меня и подействовали.

Мне немного приятно от того, что она вообще сюда пришла.

Чёрт, Беркутов! Приди в себя!

– Поэтому…

Подаюсь вперёд. Впиваюсь в её губы, только бы замолчала. Чтобы точно её слова не дошли до моего сознания. Одних хватит. Хотя эта девчонка мне и не поможет. Наоборот, сделает хуже.

Кусаю за нижнюю губу и следом углубляю поцелуй. Чёрт. Я не целовал её целые сутки, но удовольствие получаю такое, словно не делал этого долгие годы.

Опять лёгкий толчок в плечи.

И нет пухлых губ. Выскальзывают из плена.

Разрывает поцелуй, присаживается и сигает под моей рукой. Даже выскальзывает из ладони, которой я стискивал её тельце. В пальцах осталась только тонкая кофта.

– Нет, – настойчиво говорит, стоя за спиной и тяжело дыша.

Оборачиваюсь, наблюдаю за тем, как поправляет сарафан. Кожа покрывается мурашками от отсутствия кофты, из которой она буквально вылетела.

Так некомфортно и грязно в моих руках? Что даже поцелуя не выдержала.

– С этого дня ты… – осекается. Ещё не придумала? – Наказан. Никакого секса. Никаких поцелуев. И никакой свадьбы. Ты контракт сам разорвал. Считай, с этого дня у нас новая жизнь. Новый контракт.

Выпаливает всё это, хватает спящего Шарика и вылетает из комнаты.

М-да, вот и поговорили.

Мирослава

На следующий день

– Он тебя кормил вообще? – глажу за ушком котёнка. Голодный, всё не напьётся. Ночью его покормила, так он теперь снова как дикий на еду набросился.

Не слыша ответа, встаю, потягиваюсь и думаю о дальнейших своих планах. Буду сидеть в комнате и никого не трогать. Именно так!

После вчерашней речи встречаться с Артуром мне не хочется.