– Давай вот как сделаем, – зашептал я. – Я зайду и отвлеку ее как-нибудь. А ты тихонько просочишься вслед за мной и возьмешь фотик. Вон он где, видишь? Среди тех коробок.

– Мы бандиты! – ликовал Джо.

– Ага, прямо Бонни и Клайд. Фрэнк и Джесси Джеймс.

Джо возбужденно закивал, хоть и не понял, о чем я.

– Ну что, все ясно?

Джо снова закивал.

– Ну, тогда я пошел.

– Бандиты здорово! – ухмыльнулся он.

На двери у Аличе висела табличка: «Они смеются над нами, потому что мы другие, а мы смеемся над ними, потому что они все одинаковые». На стенах – работы Стива Маккарри, фотографа National Geprgaphic, автора зеленоглазой «Афганской девочки».

– Ау! – сказал я, переступив порог.

– М-м-м, – отозвалась Аличе, не отрываясь от чтения и не шевелясь.

Я встал так, чтобы Джо мог незаметно проскользнуть у меня за спиной.

– Чего тебе? – спросила она.

Да, действительно?

– У тебя есть парафин? – выдал я.

Аличе едва заметно повернула шею и до предела скосила глаза; минимальное движение, достаточное для того, чтобы я появился в поле ее зрения.

– Что-что?

– Парафин. Мне нужно сделать картонную лодку, которая не тонула бы.

– Да я даже не знаю, что это! Откуда он у меня возьмется, этот твой парафин?

Краем глаза я попытался разглядеть, тут уже Джо или нет, но ничего не видел.

– Ну да… – протянул я. – Это я сглупил. Откуда у тебя может быть парафин, действительно? Ладно, слушай… Ты не видела мой баскетбольный мяч? И мои зеленые носки? Ты придумала, что подарить папе на именины?

Аличе повернулась на сиденье, чтобы взглянуть на меня как следует:

– Ты чего несешь?

Тут уж я совсем больше не знал, что сказать, и обернулся:

– Джованни, да какого черта…

Джованни в коридоре валялся на полу от смеха.

– Вы что там замышляете? – спросила Аличе.

Джо вскочил и зашел в комнату:

– Извини, привет, Аличе. Мы бандиты. Я и Джек. Берем аппарат. Ты отвернулась, не видишь. Сидишь тихо. Ничего не происходит. Смотришь туда. Спасибо. Пока.

– Да что…

Джо пошел и взял камеру.

– Эй! – Аличе посмотрела на меня вопросительно. – Это еще что?

– Ничего такого, просто… – залепетал я. – Дело в том, что на айпаде память закончилась, а Джо не хочет удалять старые записи, а нам нужно новое видео снимать…

– Новое видео?

– Ну да.

– На тему?

– Собеседование по работе.

Аличе смотрела на меня как на помешанного.

– Джо просто зафанател от этих интервью, – объяснял я. – И я пообещал ему, что мы изобразим и снимем как бы собеседование о приеме на работу. Но все будет серьезно, как взаправду.

– То есть?

– Ну, приемная, секретарша, кабинет и все такое.

– И где же вы возьмете приемную, секретаршу, кабинет и все такое?

– У папы Альберто.

– Который нотариус?

– Точно.

Джо тем временем помимо фотоаппарата тихонечко прихватил еще и штатив и коробочку с косметикой – гримироваться.

– Ну вот, – продолжал я. – Может, ты будешь так любезна и одолжишь нам…

– Фотоаппарат, штатив и косметику?

– Точно, – улыбнулся я, – вот именно этот набор.

Аличе переводила взгляд с меня на Джованни и обратно. Было видно, что она колеблется.

– Ладно, – ответила она наконец. – Только если будете обращаться аккуратно, – слова выкатывались у нее изо рта, точно мячики.

– «Только если будете обращаться аккуратно» означает «да»?

Аличе снова погрузилась в книгу:

– Это означает да, только если будете обращаться аккуратно.

– Очень-очень аккуратно! – заверил я.

– Настолько аккуратно, – не глядя на меня, сказала Аличе, – что, если с ним вдруг что-нибудь случится, на сцену выйдет твой компьютер, которому придется прыгнуть из окна? Да?

– Чтоб меня разорвало! – поклялся я, целуя кончики пальцев.

– Все, идите.

– Поблагодари Аличе, – напомнил я Джованни.

– Спасибо, Аличе, – сказал он.

Мы вышли, благоговейно пятясь задом и чуть ли не кланяясь, и отправились в свою комнату.

– Крутые бандиты! – восторженно крикнул Джо.

– Да уж, – поддакнул я.

Разложив добычу на кровати, Джо уставился на шкаф. Потом прижал палец к виску – признак озарения. Когда приходит обычная идея (типа: ответить «да» или «нет», поиграть в парадной гостиной или в обычной, съесть сначала курицу или картошку), указательный палец прижимается к подбородку; но блестящая идея обязательно сопровождается прижиманием пальца к виску. Если за день пришло хотя бы две блестящие идеи, день считается особо продуктивным, а в это утро одна блестящая идея уже была: отксерокопировать свои руки, рот, щеки и другие части тела. И вот теперь – вторая: надеть пиджак.

– Пиджак! – воскликнул Джо и, распахнув шкаф, вывалил оттуда все шмотки. Я догадался, что это для интервью: ему хотелось выглядеть эффектно.

– Тогда нужна еще и белая рубашка, – сказал я.

– Бачка!

– Ага, и бабочка.

У нас не было конкретных планов насчет интервью, но одно я знал наверняка: время, проведенное с Джованни, станет для меня бесценным. И наполнит мою память новыми воспоминаниями.

Мы вместе создаем истории.

История связала нас вместе.

Мы вместе в прямоугольнике экрана. В пространстве, где возможно все.

* * *

В каком порядке мы снимали сцены? Сначала с пожарными? Или сначала в офисе у папы Альберто, а потом в доме престарелых? Теперь уже не вспомнить. Знаю лишь, что съемки шли три дня, потому что помню, как пропускал занятия и потом получил «неуд» по математике. В любом случае ничто не шло так, как планировалось, и от этого было еще веселее. Как если бы мы взяли гигантскую автомобильную шину, забрались в нее и покатились вниз с горы. Ну, на самом деле у нас была не шина, а кое-что побольше – старый «форд-фиеста» бабушки Бруны, на котором мы мотались по всему Кастельфранко. По которому, впрочем, километров особо не намотаешь – ну, максимум, как объехать вокруг футбольного стадиона раз пять или шесть. Я, с новенькими правами, рулил; Джо в велосипедной каске (да-да, он ее и в машине надевает) был штурманом. На заднем сиденье – съемочная группа и реквизит: лягушка Лягушка, энциклопедия динозавров, штатив, костюмы, кока-кола, картошка фри и чемоданчик с игрушками.