Мы вышли из дома часов в десять и отправились на центральную площадь, подбирая с земли все попадавшиеся нам конфетти, более-менее сохранившие приличный вид. Печальное зрелище эти сослужившие свою службу конфетти, обреченные гнить вдоль тротуаров до тех пор, пока дождь не смоет их в канализацию. А ведь их кто-то сделал, нарезал; и они долгие месяцы и даже годы смиренно сидят в запечатанных пакетиках ради тех несчастных трех секунд, которые им предстоит провести в воздухе, прежде чем их затопчут и они станут добычей дворников. Нам с Джо это не нравилось. И мы набрали целых три пакетика. По крайней мере, я набрал; Джо предпочитал засовывать конфетти в карманы, в уши, в нос и вообще во все углубления, способные вместить хотя бы одну штучку.

Минут через пятнадцать мы были на площади.

Народу – не протолкнуться; похоже, собрался весь Кастельфранко. Каждые десять секунд приходилось здороваться – с друзьями, приятелями, чьими-нибудь родителями. И мы здоровались. Я, мой блондинистый парик, мои розовые штаны и мой брат.

Все вместе.

Без всякого стеснения.

Такие вещи невозможно объяснить: это просто случается, и все тут.

Ситуация с Джо – после того как мы вернулись из кемпинга, а потом Джо спустился в парадную гостиную поиграть вместе со мной, Бруном и Скаром, а потом я почти сумел рассказать все Арианне, а потом постепенно начал отрывать прилепившийся к нему штрихкод дауна и воспринимать его таким, какой он есть в действительности (чему папа пытался научить меня за много лет до того, когда я нашел книгу в синей обложке), – в общем, ситуация с Джо улучшилась в десятки раз. И когда однажды вечером он кубарем влетел в комнату и попросил меня сводить его на карнавал – только он и я, оба в маскарадных костюмах, – я воспринял это совершенно естественно и согласился.

– Смотри, – сказал мне Джо по дороге, доставая что-то из кармана куртки.

– Что там?

– Билеты.

– Какие?

Он протянул мне бумажки, чтобы я посмотрел сам: это были билеты на аттракционы.

– Ого! Вот это круто. Где взял?

– Секрет.

Ну да, конечно. Всем известно, что билеты на аттракционы получают путем тайных махинаций или взаимовыгодного обмена на переменах. Тут были даже центрифуга и автодром – огромная ценность на черном рынке. Правда, для Джо это значения не имело. То есть, понимаете, карусель с лошадками веселила его ничуть не меньше, чем безумно вращающийся гигантский маятник.

Карнавал на главной площади – это в первую очередь звуковой фон. Микс сумасшедшего диджея. Prodigy на полную мощность, жужжание автомата с сахарной ватой, бой барабанов на разукрашенных повозках, смешанный из множества диалектов хор голосов, смех детей, пуляющих друг в друга горстями конфетти, точно снежками. Прежде чем окунуться во все это, мы сходили за мороженым. Для Джо кафе-мороженое – аналог будки при въезде на автостраду: без мороженого вход на праздник запрещен.

Итак, мы вошли. Повсюду были гоблины, волшебники, супергерои, недоделанные трансформеры, покемоны, феи из «Клуба Винкс», переодетые в мужское женщины и переодетые в женское мужчины, и тут, среди них, я почувствовал себя по-настоящему свободно. Как тогда в кемпинге, в окружении немцев, только на этот раз я ступал по своей родной, исхоженной вдоль и поперек брусчатке. Я был дома. Мои действия впервые пришли в согласие с намерениями. Я стал собой.

* * *

Снова, как много лет назад, я с удовольствием проводил время с Джо.

Сначала мы пошли в зеркальный лабиринт, и, когда я наконец выбрался наружу, ориентируясь по отпечаткам испачканных мороженым пальцев, оставленным Джо на зеркалах, его уже поглотила толпа. Я заработал локтями, прокладывая дорогу среди зомби, ковбоев и балерин и судорожно соображая, чем он мог заинтересоваться и куда направиться. Меня охватила паника; я впервые вышел «в свет» вдвоем с Джо, и родители настоятельно просили меня держать его все время за руку, не отпускать ни на шаг и так далее. Задрав голову, я принялся изучать сверкающие вывески. Звездные войны? Нет, слишком заумно. Гигантская голая женщина, выпускающая пену из груди? Слишком примитивно. Карусель со Шреком? Да, это вариант! Я подбежал к карусели, тяжело дыша, сканируя лица, куртки, волосы не хуже американского спутника-шпиона, и с облегчением обнаружил, что Джо там, верхом на Ослике, а какой-то парень – добрая душа – поддерживает его сзади, чтобы он не упал. Я крикнул ему, и Джо, увидев меня, пришел в бурный восторг и от счастья заключил своего помощника в объятия, чему тот совершенно не противился.

В автомате с игрушками, где требовалось вылавливать пластиковых лебедей, набирать очки и бороться за приз, Джо сразу выловил приз – плюшевую зебру. Распорядитель начал было ругаться, но потом передумал и разрешил Джо оставить зебру себе. Сказал, у него такое в первый раз.

После этого Джо втихаря перекрыл воздух надувной груше для битья (я не понял, что это было: акт вандализма или протест против насилия). Потом, завидев мальчика в костюме дракона, выпрыгнул на него из засады, и тот упал. Дальше черт дернул нас взять огромный стакан попкорна на колесо обозрения, и на самом верху Джо его выронил; пассажиры внизу не очень обрадовались. После колеса мы благодаря полученным по блату билетам откатали бессчетное число заездов на автодроме. В конце концов Джо разъяренно бросился к кассиру и стал возмущаться, что в него слишком часто врезаются. «Так нельзя!» – заявил он, грозя указательным пальцем. Потом увидел девочку в костюме феи и, не зная, с какого боку зайти, придумал поставить ей подножку, чтобы потом помочь подняться.

В какой-то момент, наслаждаясь праздником свободы и возвращения к себе, мы закрутились в безумном танце под песню группы U2. Смеялись ли над нами? Ну, как сказал мне Давиде – тот двадцатилетний парень с синдромом Дауна, который делает лучшие оладьи на свете, – если тебя не ценит кто-то другой, это лишь поднимает твою собственную самооценку. Люди смеются над тем, чего не понимают и боятся. И потом, думал я, взять, к примеру, Боно: каким он стал, а?

Ну а Джо такие вопросы вообще не волновали. Он полагал, что смеются не над ним, а рядом с ним, и не напрягался. Только сам смеялся еще больше.

* * *

В тот день мы как раз и изобрели наше особое приветствие. Выглядит это так: даешь пять («хлоп») и, скользнув ладонью по руке партнера («шур»), щелкаешь большим и средним пальцем («щелк»).

* * *

А вечером, по дороге домой, я услышал, как меня зовут.

Арианна.

Во плоти, в куртке и в облаке аромата.

Я не верил своим глазам. Она вытащила из ушей наушники. Я снял свою ведьминскую шляпу и кудрявый блондинистый парик; облегающие розовые штаны оставил.

– Привет, – машинально произнес я, застыв, точно истукан, от нахлынувших эмоций.

– Привет.

– Ты здесь?

– Ага.

– Вот блин. Что ж ты не предупредила?