– Думаю, я плохо вам объяснил, в чем тут дело, – огорченно взглянул на Андрея Петровича старый доктор. – Больные не страдали материально. Никто не вымогал у них деньги. Но их здоровью наносился прямой и ощутимый вред!

– Каким образом?

– Приведу вам простой пример, хотя сразу скажу: именно таких случаев в больнице не было, просто он очень доступен для понимания, – остановился посреди дорожки Родион Михайлович. – Вот представьте себе: поступает по «скорой» пациент с перитонитом. Знаете, что такое перитонит? Это воспаление париетального и висцерального листков брюшины, которое сопровождается тяжелым общим состоянием организма. Как правило, перитонит угрожает жизни пациента и требует неотложной медицинской помощи. Прогноз в случае несвоевременного или неадекватного лечения перитонита очень неблагоприятен! И вот такому больному вместо срочной операции предлагают писать какие-то заявления, изыскивать средства на оплату операции, тянут время, ведут переговоры, подводя родственников к необходимому решению. И все это время жизнь и здоровье пациента находятся в непосредственной опасности: в этом состоянии происходит общая интоксикация организма, снижается артериальное давление, падает белковообразующая функция печени… В крови нарастает содержание аммония и гликоля. В надпочечниках изменяются клетки, в легких происходит застой крови и отек, возникает ослабление сердечной деятельности. В нервной системе тоже происходят значительные изменения, часто необратимые. Появляется гипокалиемия, адинамия, гиперкалиемия. В тяжелой стадии перитонита на фоне интоксикации возможно развитие острой почечной недостаточности, в почечных канальцах скапливается нерастворимый белок, в моче появляются зернистые цилиндры. То есть состояние пациента по вине врачей доводится до весьма тяжелого, а возможно, и критического, когда его уже нельзя будет спасти. И даже если все заканчивается благополучно, здоровью пациента все равно уже был нанесен непоправимый ущерб, и восстановление этого его здоровья, возможно, будет неполным – по вине недобросовестных медиков. Такие затяжные состояния даром не проходят! И это при том, что даже в наше время уровень взрослой смертности при перитоните остается довольно-таки высоким – вследствие развития полиорганной недостаточности.

– А что это такое? – решил уточнить вконец запутавшийся Андрей.

– Полиорганная недостаточность – это тяжелая, неспецифическая стресс-реакция организма, совокупность недостаточности нескольких функциональных систем, развивающаяся как терминальная стадия большинства острых заболеваний и травм. Главной особенностью полиорганной недостаточности является неудержимость развития повреждения органа или системы до такой глубины, что он более не способен поддерживать жизнеобеспечение организма. На долю синдрома приходится до восьмидесяти процентов общей летальности в палатах реанимации и интенсивной терапии хирургических стационаров.

– Ужас! – счел уместным заметить Андрей Петрович, впечатленный услышанным.

– И ведь к такому состоянию приводит не только перитонит! Это я вам просто в качестве примера рассказал.

– А вы знаете о конкретных случаях? Это можно доказать, если изучить истории болезни?

– Это сложно сделать, особенно неспециалисту, потому что заметанием следов занимались как раз профессионалы.

– В том числе и Скобелева? – пристально глядя на Родиона Михайловича, спросил Андрей.

– Разумеется! Вся юридическая сторона вопроса лежала на ней.

– И вы уверены, что Бурмистров принимал в этом непосредственное участие?

– Без него это все вообще не могло бы состояться. Ведь подобные операции проводились не в каком-то одном отделении, а практически во всех. К тому же взаимодействие с фондом и благотворительным, и фондом медицинского страхования не могло бы происходить без участия главврача. И еще одно. Многие операции, оплачиваемые из фонда медицинского страхования, лимитированы. Каждая больница имеет право проводить в год определенное их количество, отсюда возникают и очереди из пациентов, нуждающихся в том или ином оперативном вмешательстве. А ведь подобная схема может распространяться и на этот тип операций!

– Скажите, Родион Михайлович, вы согласитесь дать официальные показания?

– Вы спрашиваете, не побоюсь ли я? – понимающе улыбнулся старый доктор. – Нет! Я, видите ли, уже довольно-таки старый одинокий человек. Мне нечего бояться и нечего терять. И я готов помочь вам разобраться в этом деле, как и чем смогу.

Список пациентов, представленный Андрею Родионом Михайловичем, насчитывал около тридцати фамилий, но перспективных из них с точки зрения помощи следствию было не более десяти, остальные либо счастливо избежали осложнений, либо уже полностью восстановились, еще оставаясь в стационаре, либо их осложнения трудно было связать с несвоевременно оказанной хирургической помощью.

Андрей навел предварительные справки об указанных в списке санитара людях и вычленил пятерых, которые, на его взгляд, могли с большей охотой пойти на контакт со следствием, а возможно, и подать в дальнейшем исковые заявления.

Первым в его списке значился менеджер по импортным закупкам крупного торгового дома Худяшов С. А. Мужчина был еще сравнительно молод, чуть за сорок, имел высшее образование, стремился к карьерному росту, а значит, теоретически был социально активен и вполне мог воспользоваться случаем свести счеты с недобросовестными эскулапами. Что было бы неплохим подспорьем для Андрея.

Худяшов Семен Аркадьевич, вопреки своей фамилии, был мужчиной крупным, хоть и болезненно желтоватым, с синяками под глазами и желчным выражением лица. Возможно, это было следствием его диагноза, а поступил он в больницу с пенетрацией постбульбарной язвы.

Андрей с помощью Родиона Михайловича уже более или менее сносно разобрался и в диагнозах пострадавших, и в некоторых нюансах последовавших затем осложнений. И сейчас, перед встречей с Худяшовым, он еще раз пролистал составленную заранее шпаргалку, чтобы не выглядеть в глазах свидетеля неграмотным профаном.

По сведениям Родиона Михайловича, Худяшов был одним из первых, кому была предложена помощь фонда, и, вероятно, в связи с этим Скобелева лично общалась с его родственниками, поскольку сам Худяшов был не в том состоянии, чтобы адекватно оценивать происходящее. Потому что пенетрация язвы, с которой он поступил по «скорой», это не что иное, как то же прободение, только отверстие, образующееся в двенадцатиперстной кишке или стенке желудка, проходит не в брюшную полость, а в рядом находящиеся органы (толстый кишечник, сальник, поджелудочную железу, печень). Пациент с таким диагнозом, естественно, испытывает острую нарастающую боль и нуждается в срочной операции.

И вот Семен Аркадьевич, по сведениям Родиона Михайловича, прибывает в больницу, где дежурный врач, проведя необходимое обследование, сообщает прибывшей с ним супруге его диагноз, описывает степень тяжести состояния ее мужа, а также информирует ее о необходимости срочной операции. Но вот беда – подобные операции не покрываются полисом обязательного медицинского страхования!