классе «Формула-1», но и паренек из Канады, который смог стать легендой этого чемпионата. Жиль Вильнёв осчастливил своим появлением родителей спустя три года после свадьбы. Мама Жоржетта шила одежду, которой и приторговывала, а папаша Севиль вел жизнь неисправимого раздолбая. Его страстью были алкоголь, женщины и… скорость. Да, гонял он безбашенно, а дурной пример, как известно, заразителен.

Жилю, у которого в три года появился братик Жак, всегда нравились разные железки, механизмы и моторы. Он, в отличие от сверстников, легко находил с ними общий язык. Мальчик был эдаким недорослем, которого в школе не воспринимали всерьез, поэтому с детства у него появилась эта фишечка – необходимость доказать всем, что он лучший, и не просто лучший, а самый-самый.

Я не могу точно вспомнить, когда заинтересовался гонками, но я всегда любил скорость. Это самое первое чувство, о котором могу рассказать. Мой отец всегда ездил очень быстро, и, насколько помню, с шести лет я постоянно просил его ехать еще быстрее, чтобы обогнать машину впереди. Уверен, из-за меня он частенько зарабатывал штрафы.

В 1959 году Севиль Вильнёв купил новый фургон Volkswagen. Это была первая машина, которой Жиль управлял самостоятельно, а дебютный опыт вождения стал для нашего героя одним из самых ярких воспоминаний детства.

Мы ехали по одной из тех длинных, прямых деревенских дорог, рядом с Бертьевилем, стоял яркий и жаркий летний день, никого вокруг, и отец позволил мне сесть за руль. Это было так волнующе – почему-то я сразу представил, что мчусь по трассе для гонок.

В 15 лет парень получил в подарок настоящий спорткар – ржавое ведро MG за 100 долларов, быстро отправившееся в утиль. Там же и с той же скоростью оказалась и следующая покупка. Сообразив, что чем резвее машина у сына, тем быстрее она отправлялась на свалку, Севиль приобрел своему чаду Skoda. Задумка сработала – машина продержалась в руках Жиля дольше всех.

В общем, рос Вильнёв типичным подростком тех времен. Его комната была завалена автомобильными журналами, на стенах висели плакаты гонщиков, а по ночам парни со всех окрестностей собирались на парковке у супермаркета, и Жиль демонстрировал чудеса стритрейсинга – строил из себя этакого Доминика Торетто местного разлива.

Впрочем, не стоит забывать один важный факт. Канада – далекая северная страна, медведи с балалайками там по улицам, конечно, не ходят, но снега хоть отбавляй. Именно поэтому главным развлечением местного бомонда в середине 1960-х стали снегоходы. Вот тут как раз и начинается эпичная легенда.

СНЕЖНЫЙ ЧЕЛОВЕК

Естественно, будучи прогрессивным тусовщиком, Севиль не смог отказать себе в удовольствии прикупить новомодный гаджет, способный мчаться по снегу с ветерком без собачьей упряжки. Папкиной игрушке больше обрадовались сыновья, особенно Жиль, ведь по полям и весям можно было мчаться без особых ограничений скорости – либо пока самому страшно не станет, либо пока не окажешься в ближайшей сосне.

Снегоход стал для меня глотком свежего воздуха. На нем я был уже не сорвиголовой, которого то и дело ловит полиция, а чуть ли не спортсменом, и многие смотрели на меня с одобрением.

Несмотря на увлечение снегоходами, Жиль поначалу особо ни на что не рассчитывал, планируя стать обычным сельским тружеником и всю жизнь провести в своей деревне. К тому же сама судьба толкала его к семейному очагу.

Судьбу звали Джоан Барте – ее и троих ее сестер мать воспитывала одна, но девушка при этом обучалась музыке, сама шила себе одежду и, наверное, ждала своего принца. Как-то раз одна из сестер, Луиза, поведала Джоан страшную тайну – мол, если ждать с моря погоды, можно и в старых девах остаться, а на селе есть паренек: мелковат, но симпатичный, скромный, местный стритрейсер между прочим.

Джоан и Жиль познакомились на одной из вечеринок, а потом он пригласил ее на свидание, и больше пара не расставалась. В 1967-м в Монреале проходила всемирная выставка, на островке, где через несколько лет появилась гоночная трасса, которую назвали именем нашего героя. Но он пока об этом не знал. Вот и ехал Жиль на своем Ford Mustang, а рядом сидела по уши влюбленная Джоан. Ее так манила загадочность и задумчивость молодого человека. Впрочем, единственной его настоящей страстью в жизни так и осталась скорость, и со временем Джоан с этим смирилась, однако не будем забегать вперед – сейчас романтика, Ford Mustang и Монреаль.

Вернувшись из романтической поездки и осознав, что все стандартные пункты начинающего мужчины выполнены – работа была, девушка имелась, – пора было задуматься и о чем-то сумасшедшем. Естественно, о гонках. Однажды друзья затащили Вильнёва на «Мон-Трамблан» – на этой канадской трассе проходил целый гоночный фестиваль, выступали самые разнообразные серии, а в окрестном лесу располагались многочисленные зрители, которых собиралось до 40 000. Наш парень внимательно наблюдал за заездами и отметил для себя, что легко бы объехал бόльшую часть этих гонщиков. Ему бы только аналогичную машину, но она была значительно дороже Mustang от перекупщиков.

Ну и ладно, есть снегоходы и снег, значит хотя бы там можно применить свой талант – талант, о котором знал только Жиль. Да и то, как знал? Просто был уверен, что он крутой гонщик и все.

Очень скоро скромный паренек получил работу водителя-механика в компании Skiroule. На всех соревнованиях Джоан сопровождала нашего героя. Нет, она не полюбила гонки, но полюбила Вильнёва и очень опасалась за его безопасность. Пока этот маньяк гонялся в пургу по заснеженным холмам, она стояла и мерзла, дожидаясь его на финише. Позже вечерами влюбленные грелись у камина.

В 1970 году они поженились. Но тут опять все прошло не как у обычных людей. Друг Вильнёва Гаэтан Жиру по такому случаю подогнал вместо лимузина новенький 600-сильный Ford Mustang. Джоан в своем белом платье была возмущена до предела: «Что вы творите, идиоты? Что значит “подрифтим”? Я, между прочим, беременна». Да, этот брак не назовешь идеальным, но у Жиля был пунктик.

Я бы никогда не позволил, чтобы кто-то другой воспитывал моего сына, мою плоть, мою кровь. Я бы никогда не смирился, если бы кто-то другой дотронулся до Джоан, я должен был на ней жениться – это было прописано на небесах. Моим кумиром был отец: я всегда хотел играть на пианино, как он, водить машину, как он – все делать, как он. А потом он отдал нас с братом в пансионат. У меня вскипает кровь, когда я вспоминаю