еще не был его другом, выступил с критикой писателя на страницах Partisan Review в связи с обсуждением пацифизма. «И сейчас товарищ Оруэлл возвращается на службу к империалистам, работает на BBC и ведет пропаганду и обманывает индийский народ!» Оруэлл раздраженно ответил, что у него нет иллюзий на этот счет и он «делал эту пропаганду чуть менее омерзительной, чем она могла бы быть»57. Только после ежедневного погружения можно «понять, сколько говна и грязи выбрасывают в эфир радиоволны»58. Его коллега по работе Десмонд Хокинс считал, что на самом деле на то, как была описана пропаганда в романе «Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый», повлияла не BBC, а нацистские радиопередачи, которые сотрудники радиостанции должны были отслеживать по долгу службы. «Мы слушали немецкое радиовещание на английском, и вот там были самые разные примеры искажения правды и “двоемыслия”. Мы наблюдали за тем, как можно использовать СМИ. И не забывайте, что мы с Оруэллом родились в эпоху, когда радио еще не было»59. Аристократ и редактор Observer Дэвид Астор, познакомившийся с Оруэллом через Сирила Конноли, вспоминал, что писатель в шутку размышлял о том, что можно отредактировать и склеить части речей Черчилля, чтобы сфабриковать выступление, в котором премьер заявляет об окончании войны. Этим Оруэлл хотел подчеркнуть, что записями речей очень легко манипулировать. Астор говорил: «Мне кажется, он думал, что пропагандистская машина в состоянии допустить все что угодно и создавать выступления, которые на самом деле никогда не были сделаны»60.

Оруэлл гораздо сильнее обиделся, когда Алекс Комфорт, ставший известным в 1970-х благодаря своей книге «Радости секса», опубликовал в Tribune длинное, подписанное псевдонимом стихотворение, в котором критиковал писателей, работавших на военное ведомство. Оруэлл быстро ответил ему стихотворением, в котором угадывается его двоякое отношение к тому, чем он занимался на BBC.

Не нужно быть гением, чтобы

Презирать Портленд-Плейс с его шлюхами.

Может, они и не самые выдающиеся гиганты мысли,

Но с талантом и мужеством,

                                     каких у тебя и близко нет,

Они делают грязную работу,

                               которую просто нужно сделать,

Не слепо, а все обдумав наперед

И четко зная, ради чего просиживают штаны

                                     и растрачивают таланты61.

It doesn’t need the eye of a detective

To look down Por tland Place and spot the whores,

But there are men (I grant, not the most heeded)

With twice your gifts and courage three times yours

Who do that dirty work because it’s needed;

Not blindly, but for reasons they can balance,

They wear their seats out and lay waste their talents.

Внешне он вел себя гордо и вызывающе, но в глубине души переживал по поводу того, что война изменяет стандарты дискурса. В дневнике он писал: «Что бы ни говорилось, все тут же начинают искать скрытые мотивы и предполагают, что сказанное означает все что угодно, за исключением того, что буквально сказано… Когда я говорю с кем-нибудь или читаю текст человека, преследующего личные, корыстные цели, то понимаю, что интеллектуальная честность и трезвость суждений просто исчезли с лица земли… Вся власть находится в руках параноиков»62.

Лето выдалось дождливое. Мать писателя Ида и его сестра Авриль переехали в Лондон. Ида начала работать в магазине Selfridge’s, а сестра – на заводе по производству металлопроката. В марте следующего года мать Оруэлла умерла. Эйлин перевелась в министерство продовольствия, где специально для английского отделения BBC составила тридцать рецептов блюд для приготовления в условиях военного времени и нехватки продуктов. Супруги переехали из Лангфорд-Корт в большую квартиру на улице Мортимер Кресент в районе Мэйде Вейл. «Если бы мы с Джорджем так много не курили, то смогли бы позволить себе квартиру получше»63, – говорила Эйлин подруге.

Передачи Оруэлла с литературной критикой по причине временных ограничений охватывали главным образом те книги, которые он уже хорошо знал и многие из которых имели некоторое отношение к тоталитаризму. Вот как, например, Оруэлл описывал «Макбет»: «Типичный дрожащий за свою жизнь тиран, которого все боятся, окруженный шпионами, убийцами и психопатами, живущий в постоянном страхе предательства и восстания… примитивная средневековая версия фашистского диктатора»64.

Оруэлл с детства любил книгу «Путешествия Гулливера», она «являлась, пожалуй, самой яркой когда-либо написанной сатирой на состояние человеческого общества»65. Оруэлл считал, что сатирические утопии, написанные Свифтом в 1726 году, весьма актуальны в современном мире. В одном из эссе он писал, что III часть книги представляет собой «необыкновенно ясное описание полицейского государства, в котором постоянно идут охота на еретиков и процессы над предателями»66. «Разговорный станок» в академии Лагадо предвосхищает работу Джулии в отделе литературы, в котором она «гаечным ключом и маслеными руками… обслуживала одну из машин для сочинения романов».

Пожалуй, самой эксцентричной передачей Оруэлла для BBC был воображаемый диалог с призраком Свифта, в котором писатель исполнял роль осторожного оптимиста, а Свифт – жестокого человеконенавистника. По мнению Оруэлла, Свифт предвосхитил Гитлера, Сталина и блиц, потому что прогресс – это обман, а наука производит лишь эффективные машины убийства. Возможно, что Оруэлл использовал Свифта в качестве олицетворения своих собственных самых мрачных импульсов, чтобы иметь возможность его критиковать. Несмотря на весь пессимизм, Оруэлл не верил в то, что люди были бесполезными, ворчливыми и склонными к самоуничтожению существами. После того как воображаемая телефонная линия связи со Свифтом оборвалась, Оруэлл заявил: «Он не был в состоянии видеть то, что видел самый простой человек, – что жизнь стоит того, чтобы жить, а люди, хотя и являются грязными и смешными, по большей части приличные. И если бы он это видел, то не смог бы написать “Путешествия Гулливера”» 67. Как выразился Артур Кёстлер: «Оруэлл никогда не терял веры в криворожую деревенщину с плохими зубами»68.

По мнению Оруэлла, воображение подвело Свифта, когда тот в IV части романа пытался представить себе идеальное общество и произвел на свет гуигнгнмов – безупречно благородных и, следовательно, «совершенно незапоминающихся»69 существ. Как мы уже знаем, Оруэлл считал положительные утопии нестерпимо скучными. В рецензии на книгу «Неизвестная страна» Герберта Луиса Сэмюэля Оруэлл не сдержался и еще разок пнул Уэллса: «Как показывает изучение работ Герберта Уэллса, определенное самодовольство и склонность превозносить самого себя являются стандартными упущениями обитателей утопий»70.

Во время работы на радио Оруэлл сделал программу о Джеке Лондоне (об этом американском авторе он