Микеланджело был реабилитирован, и произошло это прямо перед началом «голодной осады», когда была перекрыта доставка продовольствия. Во Флоренции теперь люди стали умирать не только от чумы, но и от голода и жажды, и все это было приумножено последствиями летнего зноя.

К сожалению, несмотря на героизм генерала Франческо Ферруччи, стоявшего с войском в Пизе, несмотря на отчаянные действия шестнадцати тысяч защитников города, Флоренция была вынуждена капитулировать.

Осада продолжалась почти десять месяцев, с 24 октября 1529 года до 12 августа 1530 года. И главной причиной поражения стало очередное предательство командующего Малатесты Бальони, который вступил в секретные переговоры с агентами папы Климента VII.

После капитуляции Флоренция вынуждена была признать перед папой долг в восемьдесят тысяч дукатов. В самом городе начался жесточайший террор. Папа постоянно подстегивал палачей и требовал крови. Его комиссар Баччо Валори без передышки посылал на плаху лучших людей Флоренции, не успевших бежать. Члены правительства были повешены в Баргелло. Гонфалоньера Каппони публично обезглавили. Пленных оставили умирать от голода и жажды.

Баччо д’Аньоло, официальный архитектор Флоренции и держатель ключей от Дуомо, показал Микеланджело тайник в башне, где тот и прятался до середины ноября 1530 года, вздрагивая от малейшего шума.

Надо признать, ему было чего бояться. Его могли казнить не только как ответственного за фортификацию города, но и потому еще, что изменник Малатеста Бальони распустил слух, якобы он предлагал снести дворец Медичи и назвать площадь на его месте площадью Мулов.

Однажды утром кто-то крикнул, чтобы он выходил. Оказалось, что прибыл эмиссар папы Климента VII с приказом о возобновлении работ в часовне Медичи. При этом папа объявил:

– Микеланджело не прав, я никогда не желал ему зла.

Прежнее правительство Флоренции возобновило свою работу, и ему было рекомендовано относиться к Микеланджело со всей возможной обходительностью при условии, что он начнет трудиться.

Бедный Микеланджело, которому уже исполнилось пятьдесят пять, был взят в тиски: особого выбора у него не оставалось – либо быть повешенным в Баргелло, либо работать во славу тех, против кого он недавно сражался!

Поведение скульптора, однако, заставляет задуматься. Для Баччо Валори, нового губернатора Флоренции, он согласился изготовить «Аполлона, достающего стрелу из колчана». Через некоторое время он дойдет и до того, что отречется от своих флорентийских друзей. Правда, Асканио Кондиви уверяет нас, что Микеланджело вернулся к своим любимым статуям «больше из страха перед папой, чем из любви к Медичи»166.

Многие биографы утверждают, что в это время Микеланджело испытывал одно лишь отвращение к самому себе и к окружающему его миру. В подтверждение обычно приводят следующую историю. Один его поклонник по имени Джованни Строцци написал восхваление скульптуре «Ночь»:

На это Микеланджело ответил:

Вероятно, век действительно был не самый высоконравственный, и наверняка не чувствовать все это – завидный удел. Но Микеланджело-то все чувствовал, все понимал. Поэтому он и испытывал такое отвращение к самому себе. Поэтому-то ему так хотелось спать и не просыпаться. При явной угрозе жизни не каждый может проявить способность к сопротивлению. На такое способны лишь сильные духом люди. Однако, как говорится, сопротивление не обязательно награждается избавлением от гибели, но всякая гибель точно начинается с утраты воли к сопротивлению.

Итак, Микеланджело стал, как сейчас выражаются, коллаборационистом. Конечно, из страха перед папой. Да, порой отвага вырастает из страха, но не всегда и не у всех.

Алессандро де Медичи, или Александр Мавр, новый «пожизненный гонфалоньер» Флоренции, ненавидел Микеланджело. После смерти папы Климента VII, последовавшей за смертью Лодовико ди Леонардо Буонарроти Симони (отец Микеланджело умер в день своего девяностолетия), скульптор, к счастью, уже находился вне родного города. Что случилось бы, если бы он был там, он уточняет в одном из своих писем: «Алессандро и его люди набросились бы на меня, как змеи»169.

Оставив работу незаконченной, Микеланджело забил седельные сумки лишь инструментами и материалами для рисования, в одежде он не нуждался. Фактически Микеланджело бежал из города, который теперь считал не просто символом своего рождения, но и смерти. Он даже не оглянулся на своего поврежденного «Давида» (в 1527 году во время восстания у статуи отломали руку, белая смесь извести и песка, которую использовали, чтобы вернуть руку на место, видна до сих пор), даже не заехал на кладбище, где покоились его брат и отец. Было не до этого.

Добравшись до Рима, он нашел город в полном ликовании. Радость римлян проявлялась даже во время похорон Климента VII, умершего предположительно от отравления бледной поганкой. Население Рима не оплакивало папу, ведь все считали именно его главным виновником разграбления города. Стены дворца Медичи лишь с внешней стороны были завешены традиционным черным сукном. Внутри стен пировали.

13 октября 1534 года Алессандро Фарнезе взошел на святой престол под именем Павла III. Фарнезе был одним из избранных гостей Лоренцо Великолепного во дворце Медичи, но еще до Микеланджело. Он стал кардиналом, будучи братом прекрасной Юлии, любовницы Александра VI Борджиа, так что его называли «кардинал-юбочник». Но теперь Алессандро, повернувшись спиной к своей прежней распущенной жизни, решил всецело посвятить себя Богу.

– Четыре внебрачных ребенка! – возмущался Микеланджело. – И как после этого поверить в его искупление грехов?

В этот момент гонец постучал в его дверь: новый папа немедленно хотел видеть его у себя. И вот Микеланджело, как и в прежние годы, вновь стоит у трона понтифика.

– Сын мой, мы хотели бы, чтобы вы поступили к нам на службу.

– Это большая честь для меня, святейший отец.

– Наше первое желание заключается в том, чтобы вы создали картину Страшного суда на алтарной стене в Сикстинской капелле. Ваше произведение там выглядит незаконченным.