– Убедила, – художник шумно выдохнул и пожал плечами. – Не отходи далеко от Филиппо, хорошо?

Боттичелли перевел строгий взгляд на Липпи и продолжил:

– На рынок, а потом сразу же обратно. Не задерживайтесь.

Филиппо послушно кивнул и пристегнул к плечам узкой шнурованной куртки синий плащ. Боттичелли суетливо достал из кармана рубахи маленький коричневый мешочек и отдал его Филиппо.

– Этого должно хватить, – Сандро наклонился к Липпи и понизил голос. – Будь внимательнее, в прошлый раз господин Кавиани обсчитал Хуана на три флорина.

– Понял, – сухо ответил Филиппо, открывая передо мной дверь. Я выскользнула из душной комнатки и легко взбежала вверх по ступенькам. Господи, как волнительно! Мой первый выход в люди!

* * *

Мы с Филиппо не спеша шагали вниз по улице – туда, где звенел колокол. Наверное, рыночная площадь располагалась по соседству с каким-нибудь храмом. Я опасливо оглянулась по сторонам. Вдруг Пеппина или Глория тоже решили чего-нибудь прикупить? Если увидят меня, то сдадут с потрохами! Утром я притворилась больной и приказала обеим не беспокоить меня до глубокого вечера. Честное слово, мне чудом удалось незаметно ускользнуть из дома. Подтянув вверх шерстяную юбку, я торопливо семенила за широко шагавшим Филиппо.

Мы прошли пару кварталов, несколько раз свернули на соседние улочки, и один из переулков вывел нас на широкую площадь, в дальнем конце которой виднелось большое церковное здание с фасадом в романо-флорентийском стиле. Я замерла на месте и как завороженная уставилась на собор. Это же Санта-Мария-Новелла, храм невероятной красоты! Я сразу узнала украшающий стены базилики особый геометрический узор из квадратных, круглых, ромбовидных мраморных плиток белого и темно-зеленого цвета. Совершенно ослепленная красотой архитектурного сооружения, я побледнела, задрожала всем телом и едва не опустилась на колени.

– Мадонна! – две сильные руки поймали меня за плечи и не дали упасть. Филиппо обеспокоенно вгляделся в мое лицо.

– Простите! На секунду голова закружилась, – извинилась я, высвобождаясь из объятий итальянца. – Спасибо, что согласились взять меня с собой, Филиппо.

Мужчина усмехнулся.

– Маэстро Боттичелли разрешил вам сопровождать меня.

– Только после уговоров, – хмыкнула я.

Итальянец пожал плечами.

– Вам трудно отказать, мадонна, – слегка краснея, сказал Филиппо. Я тоже вспыхнула и быстро опустила взгляд, пряча под ресницами возбужденный блеск глаз.

Мы медленно пересекли площадь, направляясь в сторону величественного здания. Я шла вслед за Филиппо, качая головой и не переставая оглядываться по сторонам. Интересно… хм… что это на окнах? Неужели решетки? Я с интересом приблизилась к одному из окружающих площадь домов и помахала Филиппо, привлекая внимание мужчины к решеткам.

– Зачем они здесь? – спросила я.

– На площади часто играют в кальчо, – ответил итальянец.

– В футбол? – недоверчиво переспросила я. Окей, площадь большая и прямоугольная, она действительно подходит для командной игры. Но… здесь же собор… да и вообще, какой еще, к черту, футбол в средневековой Флоренции?

Филиппо кивнул.

– Все верно. Играют не очень-то аккуратно, так что домовладельцы ставят решетки на окна, чтобы защитить стекла от футбольных мячей.

Я задумалась, стараясь представить себе, как проходит игра.

– Идемте, мадонна, – итальянец галантно взял меня под руку и повел вдоль стен собора. Минут через десять быстрой ходьбы мы свернули направо и оказались на крошечной улочке, где дома лепились друг к другу, а от окна до окна напротив можно было достать рукой. Я остановилась и прислушалась. Издалека доносились крики, смех, ругань, детский плач. Филиппо мягко потянул меня за собой. С каждым шагом гул толпы становился все ближе. Мы еще несколько раз свернули и неожиданно влились в шумный поток людей. Горожане торопились на рынок, торговцы волокли за собой груженых мулов. Тяжело дыша, я прижалась к Филиппо. Чем ближе мы подходили к рынку, тем сильнее пахло гнилыми овощами. Отвратительный запах заставлял желудок нехорошо напрягаться. Мне даже захотелось закрыть нос рукой, но я сдержалась.

Шум нарастал бесчисленным говором. Наконец, мы вынырнули из лабиринта улочек и оказались на большой площади, вымощенной гладким булыжником. Я опасливо выглянула из-за спины итальянца и увидела тесный ряд ларьков и палаток. На рынке царило настоящее безумие. Торговцы надрывали глотки, расхваливая свой товар, кудахтали куры, мычали коровы, визжали свиньи. Я подобралась поближе к одной из палаток. На прилавках скромно лежали листовые овощи. У ног толстой краснощекой торговки сгрудились большие плетеные корзины, доверху набитые яблоками, сливами и различными травами.

– Морковь, свекла, капуста, лук… – итальянка обвела товар широким жестом.

Я смущенно покачала головой и попятилась назад. Откуда-то издалека послышался тягучий мужской бас, выделяющийся из шума других голосов. Я завертела головой по сторонам, выискивая глазами горластого торговца.

– Хочу узнать, что там продают, – пискнула я и, схватив Филиппо за руку, потащила его за собой. Итальянец нервно дернулся от моего прикосновения, но сопротивляться не стал. Не отпуская руки Филиппо, я промаршировала вдоль ларьков. Толчея становилась все гуще и труднопроходимее. Вдруг Филиппо грубо одернул меня за плечо.

– Достаточно, мадонна. Уйдем отсюда, – бросил итальянец.

Поднявшись на цыпочки и вытянув голову, я увидела посредине площади деревянный эшафот со ступенями и врытые в землю столбы, на которые была прикреплена длинная поперечная балка. Два человека в черных балахонах грубо вытолкали на деревянную платформу худого мужчину. Возбужденная толпа пришла в движение и заревела. Грузный палач жестко схватил преступника за волосы и заставил его встать на деревянный ящик. Осужденный плакал, умоляя отпустить его. Палач хладнокровно надел петлю на шею несчастного и затянул ее узел под правым ухом мужчины. Открыв рот, я в ужасе уставилась на помост… что это? Казнь на виселице? Я застыла на месте, не в силах пошевелиться, и смотрела на палача, как зачарованный удавом кролик.

Мужчины в балахонах о чем-то тихо переговаривались между собой. Наконец, один из них выступил вперед и гулким басом обратился к толпе. Люди яростно взревели в ответ. Я вздрогнула, когда ко мне сзади прижалось грязное мужское тело какого-то горожанина. Красные глаза незнакомца были устремлены на висельника, он что-то кричал, потрясая кулаком. Я крепко сжала руку Филиппо, который мгновенно отреагировал на это, тут же притянув меня к себе. Дыхание участилось, я в смятении застыла в объятиях Филиппо.

Люди в балахонах спустились с помоста и обратили на несчастного холодные взгляды. На несколько мгновений над площадью воцарилась гробовая тишина. Палач защелкал пальцами, отмеряя последние секунды жизни осужденного. Толпа напряженно ждала. Палач обвел глазами собравшихся людей и в следующее мгновение резко выбил ящик из-под ног преступника. Шея и лицо висельника побагровели, на губах выступила пена, а крики превратились в низкие хрипы. Толпа снова загудела.