Вдруг веревка оборвалась, и тело упало. Люди начали громко переговариваться, взволнованно указывая пальцами на эшафот. Мужчина с трудом приподнял голову.

– Господь помиловал его, – нерешительно проговорила какая-то женщина.

– Надувательство! Сколько флоринов заплатил висельник, чтобы вы, – возмутился черноволосый старик, тыкая пальцем в мужчин в балахонах, – подпилили веревку?

В толпе усилился недовольный гул.

– При чем тут палачи? Обреченный пошел на сделку с дьяволом! Вешайте его еще раз!

Народ всколыхнулся и возмущенно зашумел.

– Где он? Куда делся? Убежал! Убежал! – истерично выкрикнул женский голос.

Толпа шумела, кричала, ревела, требовала.

Филиппо встрепенулся, крепко обнял меня за талию, и мы зашагали прочь от эшафота. Неуправляемая людская масса устремилась в обратном направлении, хлынув к помосту. Мы прошли вдоль палаток, забирая немного вправо, и вышли к одному из невысоких домов.

Филиппо вежливо отстранился и внимательно заглянул мне в глаза.

– Уверен, то, что вы только что увидели, повергло вас в шок… – затараторил Липпи.

– Побег был подстроен? – резко перебила я. – А может быть, бедняге просто повезло и его повесили на старой веревке?

Филиппо пожал плечами.

– Возможно. Не переживайте, мадонна, преступник далеко не уйдет, его снова поймают, и, если народ захочет, палач повторит казнь.

Я в третий раз оглянулась на виселицу, но мне так и не удалось ничего разглядеть за спинами горожан. Итальянец шумно выдохнул, открыл дверь и придержал ее, пропуская меня в магазинчик. Я благодарно улыбнулась и юркнула внутрь.

Магазинчик оказался длинной, вытянутой вглубь дома комнатой. Вся мебель была расставлена вдоль стен и имела полукруглую форму – и диванчик, и несколько скамеек, и стол со стульями. На почти невидимой золотой проволоке с потолка свисала большая серебряная лампа в арабском стиле.

От густого запаха ладана и недостатка света у меня закружилась голова. Я оперлась о стену, пытаясь прийти в себя.

Из задней части магазина послышался какой-то шум, и из темноты появилась мужская фигура. Силуэт постепенно обрел плоть, и уже через несколько минут перед нами предстал владелец магазина. Я с любопытством уставилась на стройного мужчину с характерной восточной внешностью. У него был темный цвет кожи, черные жесткие волосы и колючие глаза орехового цвета. Я сосредоточенно сощурилась, разглядывая весьма странное украшение на его лице – тонкую цепочку, которая соединяла кольцо на носу с кольцом в ухе. Мужчина тряхнул головой и хищно улыбнулся.

– Молодой Липпи, – с сильным акцентом сказал торговец, широко раскинув руки, – в сопровождении прекрасной дамы. Позвольте представиться, меня зовут Деравш Кавиани.

Мужчина слегка склонил голову набок и окинул меня цепким взглядом.

– Мою спутницу зовут Розалия дель Мацца. Они с мужем живут по соседству с Боттичелли, – ответил за меня Филиппо.

– Интересуетесь созданием красок? – спросил господин Кавиани.

Я молча кивнула.

Деравш сделал жест следовать за ним и устремился в дальний конец магазинчика. Мы с Филиппо обменялись беглыми взглядами. Итальянец согласно прикрыл глаза, и я зашагала за господином Кавиани. Остановившись у одного из стеллажей, я стала разглядывать представленный товар. Сухие краски в банках, стеклянных цилиндрах, мешках, бочонках и прорванных бумажных пакетах имели заманчивые сочные цвета и придавали темному магазину праздничный вид. На полочке пониже стояли шкатулки разных оттенков зеленого, одни – с серебряными изогнувшимися ящерицами, другие – с весенними пейзажами на крышках.

– Я продаю настоящие сокровища за бесценок, мадонна, – пропел Деравш.

Заинтересованная, я присела на корточки, чтобы тщательнее рассмотреть стеклянные банки, наполненные какими-то порошками, кусками разноцветных минералов и жидкостями.

– Лазурит, – объяснил господин Кавиани, указывая на один из цилиндров, в котором хранились ярко-синие камушки. – Добыт в горах Гиндукуша, – Деравш гордо улыбнулся и почти прижался носом к стеклу. – Можете ли вы себе представить, мадонна, что такой невероятно яркий цвет рождается в темных глубинах?

Я завороженно протянула руку к цилиндру. Деравш спешно вытащил оттуда несколько камней и положил в мою раскрытую ладонь.

– Люди ведут кровавые войны за право обладать минералами. Алмазы, хризолиты, рубины зачаровывают всех – от простых крестьян до королей и императоров, – в глазах торговца разгоралось какое-то опасное пламя.

Деравш еще долго рассказывал мне о важных свойствах различных минералов, о том, как приготовить краску, как сделать левкас и чем правильно покрыть картину для защиты. Торговец даже смешал несколько порошков, чтобы получить цвет, который соответствовал бы оттенку моих глаз.

В какой-то момент Филиппо беспокойно застучал пальцами по подлокотнику. Он недовольно поднялся с небольшого диванчика и подошел к господину Кавиани.

– Нам пора.

– Конечно, конечно, не смею вас больше задерживать, – промяукал Деравш. – Я подготовил все, что просил маэстро, – сказал торговец и протянул Филиппо небольшую коричневую сумку. Итальянец быстро проверил ее содержимое и, вытянув из-за пояса кожаный мешочек с крупными золотыми монетами, отсчитал нужную сумму.

– Надеюсь, что с вами, прекрасная мадонна, – ласково произнес Деравш, не выпуская моей руки, – мы еще увидимся.

Я пообещала торговцу обязательно заглянуть к нему через пару дней, и мы с Филиппо вышли на улицу.

Толпа исчезла, виселица пустовала. Выходит, что беглеца либо не поймали, либо не захотели вешать вторично. Я тряхнула головой и постаралась отбросить лишние мысли.

Некоторое время мы с Филиппо шли молча. Народ волновался и суетился, рыночные ряды стремительно пустели. Торговцы торопливо отвязывали растяжки тентов, складывали разобранные каркасы и товар в телеги. Когда аппетитный запах еды защекотал мне нос, я резко остановилась и обхватила руками урчащий живот.

– Вы голодны? – спросил Филиппо, копаясь в карманах куртки.

Я вспомнила, что не ела с самого утра, и виновато кивнула в ответ. Итальянец понимающе подмигнул. Он купил два пухлых пирога с мясной начинкой в ближайшем ларьке, мы наскоро перекусили и пошли дальше.

– Вкусно? – добродушно улыбнулся Филиппо. – Начинка из гусиной печенки.

Я удивленно хмыкнула, бросила на итальянца скептичный взгляд и протянула:

– Сытно.

Мужчина рассмеялся и хотел еще что-то добавить, но я решительно уцепилась за локоть Липпи и устало повисла на нем.

– Вы давно работаете у Боттичелли, Филиппо? – неожиданно для самой себя спросила я.

– Мне было пятнадцать лет, когда я потерял родителей, – мужчина шумно выдохнул и посмотрел на меня как-то растерянно. – Представляете, мадонна, умел только рисовать, поэтому решился показать свои картины Сандро. Добродушный маэстро согласился учить меня за гроши.