— Были?

— Никогда.

— Хотите?

— Да… но…

— Когда? Как ваше имя?

— Как получится, — шепотом ответила девушка, желая провалиться. — Анжелика.

— Вот с вас и начнём, голубушка. Первое задание вам как администратору… нет, давайте назовём по-другому. Вы — продюсер по гостям прямого эфира! Договорились? Договорились. Первое задание вам, Анжелика, лично: найти мужа к финалу нашего сериала, то есть… так-так… Словом, быстро. И не позже чем через два месяца венчаться. В крайнем случае просто расписаться в загсе. Вытерпите? Думаю, да.

— За кого? — окоченела от ужаса девушка. — У меня и нет никого. Да и вообще они все сейчас такие…

— Они прекрасны. Их много. Как минимум десять. И каждый мечтает встретить вас и жениться. Я знаю.

Ведущий говорил столь уверенно, что девушка густо покраснела. Она увидела себя в лимузине, в белом платье и с десятью женихами. Каждый держал в руках бархатную коробочку: у любой здоровой девушки как раз десять пальцев.

Анжелика пошевелила холодными пальцами.

— О, вы уже начинаете шевелиться! — восхищённо подметил ведущий. — Вы очень талантливы. Я уверен: задача будет решена. А сейчас пойдём готовиться к первому эфиру. Где у вас грим-уборная и телефон?

— Телефон? Может быть, факс? И найти виповых пресс-секретарей?

— Телефон. А что вас удивляет? Мы будем разговаривать с вице-президентом банка «Ё» по простому городскому телефону. И с его женой, шляпницей, тоже. Скоро бега, дама вся в хлопотах, клиентов уйма — дело в шляпе.

— Но я… мы никогда… Ах да, вы же… но как?

— Это и есть самый главный вопрос. И вот второе задание для вас. Кстати, вы помните первое? Посмотрите на четвёртую фамилию: он холост.

Девушка посмотрела. Холост? Пальцы потеплели. Неужели холост!

— Так вот, второе задание. Вы слушаете, что я буду говорить по телефону, запоминаете. Лучше запишите на диктофон. Освойте мою стилистику телефонной беседы, и через неделю у нас тут будет стоять очередь из випов, рвущихся в прямой эфир — кабельный и муниципальный, да, да, я помню, но я неспроста пришёл именно сюда. Я знал, что вы хотите замуж. Обратили внимание на номер четыре? — Ведущий молол и молол, а девушка чуяла перемены, робела и млела.

С каждым его пассажем обновлялись её эритроциты. И кожа словно менялась: желтоватая и шершавая слезла, бронзоватая и шелковатая вылезла.

— Бронза и шёлк! — воскликнул ведущий. — Символ дебютного эфира! У вас есть словари ударений, толковые, арго, справочник улиц и переулков, гид по бизнесу?

— Есть… — вернулась в себя девушка. — У главного в кабинете.

— Они должны быть здесь, голубушка, под рукой и, так сказать, под языком! Вы понимаете, как сейчас трудно завоевать престиж? Раньше было проще. А теперь надо знать русский язык и традиции. Это становится модно. Вот и вторая тема. Записали?

— Да. Принести сейчас? У меня и дома кое-какие валяются. «Демографический энциклопедический словарь», хотите?

— Как он попал к вам в дом? — заинтересовался ведущий. — Отлично! Да! Хочу демсловарь. Конечно. И как попал?

— Не знаю, он 1985 года.

— А вас когда родили? Подождите, сейчас догадаюсь. В 1987-м? И всё ещё не замужем? Да меня вам Бог послал. В пророческом смысле. А теперь позвоним в банк. Справочник?

Разложив пособия, ведущий полистал, помыслил и снял трубку. Анжелика перестала дышать. Десятки раз она слышала, как далеко посылают абонентов, обращающихся в те сферы от имени этого кабельного телевидения.

Погоня за звёздными гостями стала ежедневным спортом практически всех изданий, как бумажных, так и аудиовизуальных. Звёздные персоны знали это и проявляли недюжинную разборчивость, поскольку их воспитывали специально обученные люди: стилисты, а многих — даже имиджмейкеры.

Страх обуял Анжелику, вообразившую себе неминуемый позор телекомпании, а в личном плане — провал её встречи с номером четвёртым. Девушка зажмурилась, даже уши ладошками прикрыла, и для спокойствия начала считать барашков: один барашек, два, три… На четвёртом что-то застопорилось, она приоткрыла одно ухо и с непередаваемым чувством услышала:

— Да-да, Саша, вы правы! — вежливо улыбался ведущий, непринуждённо болтая с насельником невидимого мира. — Поклонники Качалова так любили его послушать, что у прислуги артиста по бешеным ценам раскупали его окурки! Не торгуясь! Прислуга наживалась, поскольку великий голос продымливался каждодневно. Об этом мы тоже поговорим!

Анжелика знала, куда звонил ведущий. Поэтому сам факт разговора, весело журчащего уже не меньше десяти минут, был факт — и немыслимый. Но весомый, как чемодан с валютой.

Ведущий ласково простился с господином Нифаговым до понедельника. Стартуем в три часа, встреча в полтретьего.

— П-п-ридёт? — прошептала девушка.

— Да. С супругой. Она принесёт свежие шляпы. Он курит сигары. Банкир, а член Союза драматургов! Молодец парень.

— Откуда вы это узнали? А сигары он будет в кадре курить? У нас нельзя… — вспомнила девушка. — Боремся.

— С чем боретесь? С деньгами? Со своими собственными доходами? Успокойтесь. Он не будет курить в кадре. Но чтобы больше я никогда на этом проекте не слышал слова «нельзя», договорились?

— Договорились, — прошелестела девушка, не веря ушам.

Ведущий набрал следующий номер, и через две минуты Анжелика узнала, что:

— …теперь, если надо высказаться, уже не надо корчиться от важности. Пристраиваться к аудитории тоже не стоит: представьте, что ни рабочих, ни крестьян не осталось. Ни грешных, ни праведных. Вашего уровня…

«Ой! — неслышно пискнула продюсер по гостям. — Он же велел записывать и запоминать. А как я это запомню?»

Пока ведущий тонко перешучивался с третьим визитёром, она настроила запись по телефону, чтоб не пищало, и замерла в ожидании беседы с четвёртым, сами понимаете.

Ведущий набрал номер четвёртого. Анжелика разволновалась и покинула комнату, не в силах присутствовать при разрушении своей мечты. Она уже согласилась и на одну бархатную коробочку. Десять — это многовато. Но платье и лимузин записались на её жёсткий диск, в твёрдую память.

Ведущий вышел в коридор и подозвал Анжелику, всё понимая и не выговаривая ей за малодушие. Он лишь попросил её не убегать с работы, когда гости придут и действительно сядут перед камерой.

— Договорились? — ведущий любил это слово. — Да, деточка? Премьера, конечно, будет нелёгкой, но первое задание мы ведь не отменяли, да?

Девушка, чуть не плача, посмотрела на мужчину — и вдруг рассмотрела. Какое вдохновенное лицо! Какие мудрые глаза! Весь округ замрёт у экранов. Она даже допустила, что номер четвёртый может оказаться ветреником. Но ведущий остановил опасную крамолу:

— Работа — вот успех, который сам ведёт к вершинам! Думай о хорошем.

Анжелика побежала докладывать, а ведущий, подкрутив несуществующие усы, отправился восвояси.

Глава 36

Казнись в добрый час, на кобылу глядя, а самого положат, так поздно. Упился бедами, опохмелился слезами. Видна печаль по ясным очам, кручина по белу лицу

Я шла домой с нехорошим чувством, будто ребёнка обманула.

Васька, понюхав цветочки, успокоился. Хорошо бы, забыл мою полоумную лекцию! Ничего выдающегося в ней не содержалось: моя память может выплеснуть миллион подобных пассажей. Ваське досталось от меня кратофильской диссертацией по голове потому, что ветер подул, звёзды встали, луч упал, птица перепорхнула. А мог пойти гротесковый каскад: цитаты из писем радиослушателей. Есть у меня одна концертная подборка, где я — предмет осмысления. С одной стороны, пишет ко мне мужчина, — я зверь и пакость. С другой стороны, пишет женщина, — ничего лучше она в жизни не слышала. Суждения вынесены по одной и той же передаче. Пары вольных рецензентов собраны случайным касанием судьбы, а случайностей — море.

Иногда противоборствующие, противочувствующие стороны пишут в дорогую редакцию одинаково грамотно. Это редко, но бывает, и тогда я ненадолго теряюсь. А потом нахожусь, и вновь продолжается бой, и сердцу тревожно в груди-и-и… Продолжение песни известно тем, кто застал СССР. Кто не застал, пропустите абзац: не печатать же тут ноты.

От попарных писем Ваське пришлось бы ещё хуже, поскольку единство противоположностей, и некстати мог проступить образ матери, а так у него появилась возможность мнить меня жестокой или сбрендившей — и коммуницировать по умолчанию.

Через неделю мне следовало выйти на работу, но мысль об этом давила и удручала. Улетучился восторг и кураж, иссякло