– Разве это имеет отношение к нашим делам?

– В данном случае все имеет отношение к вам шестерым. Но обэтом поговорим попозже. Позвоните своей пассии, пусть никуда не уходит. Я прямосейчас поеду к ней. И никуда сегодня не выходите из своего кабинета. Дажеобедать.

– Я понимаю, – тихо ответил Ледков.

Это был один из новых домов на проспекте академика Сахарова.Они подъехали туда во втором часу дня, когда автомобильные пробки в городе,казалось, перекрывали любую возможность вообще куда-либо двигаться. Когда онинаконец подъехали, Дронго вышел из автомобиля, оглядел двор. Это был открытый стрех сторон двор, откуда легко можно было уйти. Дронго подошел к подъезду,закрытому на замок, и вопросительно посмотрел на одного из сотрудников охраны,который приехал вместе с ним.

– Мы не знаем кода, – виновато сказал тот, – наберите цифрутридцать девять, и вам ответят. Мы обычно ждем в машине. А у ГеннадияДаниловича есть свой ключ.

Дронго набрал номер и почти сразу услышал голос Аллы:

– Кто там?

– Вас предупреждали насчет меня, – ответил Дронго. – Яприехал по поручению Геннадия Даниловича.

– Входите.

Щелкнул замок, и Дронго вошел внутрь. Огляделся. Довольнопросторная лестничная клетка. Подошел к лифту. Квартира Сабитовой находилась навосьмом этаже, это он помнил. Когда кабина лифта остановилась, он вышел и сразуувидел молодую женщину, которая уже открыла дверь. Чем-то она неуловимонапоминала Любовь Ледкову, с которой он сегодня общался. Разница была лишь вположении. Жена Ледкова выглядела более уверенной более безапелляционной всуждениях и соответственно более нетерпимой к окружающим. Любовница Ледкова быламоложе неё на двенадцать лет, обладала более ровным, спокойным характером,старалась не выносить категорических суждений, научилась прощать мужчинам ихмелкие и не очень мелкие недостатки и была достаточно терпима к окружающим еёлюдям. А внешне они были похожи. Обе высокие, подвижные, стройные. Если ЛюбовьКирилловна прилагала определенные усилия, чтобы сохранить фигуру в тридцатьвосемь лет, то Алле Сабитовой приходилось бороться со склонностью к полноте,которая обнаруживалась у неё, несмотря на возраст. Они были похожи идеальныминосами, красивыми линиями губ, чуть вытянутыми скулами. Но если у Ледковой былисерые глаза и каштановые волосы, то у Сабитовой были светлые волосы изеленоватые глаза.

Она ждала его на лестничной клетке, одетая в белый спортивныйкостюм, который выгодно подчеркивал достоинства её фигуры. Ледкова никогда быне позволила себе принять гостя в таком виде, для Аллы это было в порядкевещей. Дронго пожал ей руку и вошел в квартиру.

Они прошли в большую комнату, которая оказалась столовой,соединенной с кухней. Дронго устроился на диване. Алла уселась рядом. Настолике, стоявшем перед ними, лежало несколько модных журналов.

– Будете что-нибудь пить? – поинтересовалась Алла.

– Нет, спасибо. Я пришел к вам поговорить…

– Я знаю. Гена позвонил и сказал мне, что вы приедете.

В этом тоже было некоторое отличие. Алла специально называласвоего друга так, подчеркивая близость их отношений, тогда как ЛюбовьКирилловна называла своего мужа Ледков или Геннадий Данилович.

– Что вы хотите узнать? – спросила Алла.

– Вы слышали о том, что недавно убили близкого другаГеннадия Даниловича?

– Я всё знаю, – печально подтвердила Алла, – и не одногоубили, а троих.

– Вы были знакомы?

– Нет. Я видела только Евгения Романовича Петунина. Мы дваили три раза вместе ужинали. Но Гена много рассказывал мне о своих друзьях. И язнала, что они часто встречаются. Потом эта дикая история с непонятнымиписьмами. Какой-то полоумный маньяк рассылает письма с цифрами, где указывает,в каком порядке будет убивать людей. Я удивляюсь, что ни прокуратура, нимилиция не могут его найти и остановить. А Гена очень переживает, даже похуделв последнее время.

– Что он вам говорил о своих друзьях?

– Гордился ими. Хвалил. Говорил, что его эстонский друг –прекрасный архитектор. Или дизайнер, я уже точно не помню. Про Петунина я вамговорила, он, по-моему, его самый близкий друг.

– А остальные?

– Других я знала хуже. Хотя нет. Один раз видела этогопогибшего ученого. У него было такое смешное имя. Ким. Да, правильно, Ким.Говорят, что это расшифровывается как Коммунистический Интернационал Молодежи.Неужели так можно называть своего ребенка? Как смешно…

– Раньше было много подобных имен, – заметил Дронго, –например, Владлен.

– Да, я знаю, слышала. Но думала, что сейчас уже таких именне встречается. Хотя ему было так много лет.

– Не много, – ревниво заметил Дронго, – что-то в районесорока пяти.

– Это много, – улыбнулась Алла. – Когда мне будет сорокпять, я буду уже глубокой старухой.

– Вы считаете, что жизнь заканчивается после сорока?

– Безусловно. Только не обижайтесь. Вам, наверно, уже засорок, и вы думаете, что можете прожить ещё столько же. Но мне кажется, чтожизнь после сорока лишена тех удовольствий, какие бывают в молодости.

– Поговорим с вами через двадцать лет, – предложил Дронго. –Но, возможно, вы правы. В молодости всё кажется немного другим. И насчет Кима.Вы его видели? Где? Когда?

– На улице. Он стоял около своего института и ждал машину.Кажется, ждал свою жену, а она где-то задерживалась. И мы проезжали мимо. Генаприказал водителю остановить машину, и мы забрали этого Кима. Не помню егофамилию. Такой умный дядечка. Он мне тогда очень понравился. Мы ещё позвонилиего жене и сказали, чтобы она не беспокоилась.

– Других вы не видели?

– Нет, никогда. Один работал врачом или санитаром в каком-тосанатории. Другой, кажется, аптекарь. Нет, я их никогда не видела, но Гена мнепро них рассказывал. Даже показывал фотографии.

– Он привозил фотографии сюда?

– Да, привозил альбом с фотографиями. И мы смотрели этотальбом. Они все там такие смешные. Совсем дети. И на себя не очень похожи.

– Он оставлял альбом у вас?

– На несколько дней. Нет, даже на несколько недель. Потомего забрал. Я внимательно пересмотрела все фотографии.

– И вы никому не показывали этот альбом?

– Показывала. Двум подругам. Они приходили ко мне, и мывместе смотрели альбом. Гена не запрещал. Он улыбнулся, когда я ему рассказалапро наши «посиделки».

– Вы давали какие-нибудь фотографии из этого альбома? Может,кто-то просил у вас эти фотографии?