тостах я принимал живое участие, даже товарища Горбачева похвалил, а баб и американцев, как водится, поругал, но напитки больше пригублял и цедил, оставаясь в здравом уме и светлой памяти. Федя вот немного окосел, да и ладно, для маскировки самое то.

Я оглядел честной народ. Люд собрался разнокалиберный: от слесарей с мазутными ладонями до интеллигента с собачкой, забредшего сюда в поисках пристанища, скрываясь от жены-мегеры и внезапно приехавшей погостить в помощь ей тещи. Собственного гаража у интеллигента отродясь не было, но мужское братство не бросает своих на такой бескопромиссной гендерной войне. Приняли как своего, и даже посвятили в «кооператив», накачав его ершом вперемешку с портвейном. Через час интеллигент уже тихо посапывал в уголку на топчане в обнимку с болонкой и дергал лапкой во сне.

Пора…

Я незаметно вытащил фотографию Савченко, которую размножили местные криминалисты, и под шумок обронил ее под стол. Никто не заметил моих хитрых манипуляций.

Лишь спустя минут двадцать один из присутствующих, с лицом добрым, но жуликоватым, как у Вицина, поднял уже изрядно истоптанную фотокарточку.

— Опа, Михалыч, — прогнусавил он, ну чисто Вицин. — Это что у тебя за крендель тут валяется? Из альбома семейного выпал.

С фотокарточки на мирно отдыхающих граждан осуждающе смотрела физиономия с впалыми щеками и колючим взглядом.

Михалыч повертел фото в мозолистых пальцах:

— Первый раз вижу, но сама рожа больно знакомая. Не пойму, откуда фотка взялась.

Мастер встал, демонстрируя находку:

— Э! Мужики, слышь! Хорош галдеть! Обронил из вас кто-то, что ль?

— Где?

— Что?

— Почему? — раздалось со всех сторон.

Любопытствующие потянули руки к портрету. Каждый старался высказать свое авторитетное мнение, что мол, это актер, скорее всего, какой-то, например, Абдулов в гриме, или вообще шпион. Уж больно его морда напоминает карточки на стенде «Их разыскивает милиция».

— Я знаю его, — вдруг прорезался из толпы чей-то голос, вперед выдвинулся парень с крупными пятнами светящихся веснушек, будто жар-птица на лицо погадила. — Видел его здесь. Он машину ставит в гараже по соседству со мной.

— Возле тебя? — загудели мужики, — А, ну точно… Ага, похож на того хмыря, что появляется здесь изредка. Ворота никогда не распахивает. Юрк в калитку, и дверь за собой прикрывает наглухо.

— Это тут недалеко его гараж? — будто из праздного любопытства поинтересовался я. — Может, фотку ветром принесло.

— Не близко, — закачал головой рыжий. — Второй ряд отсюда, гараж номер пятнадцать.

Глава 19

— А что это за хмырь? — фотографию взял босогрудый мужик с волосатыми руками в синюшных наколках. Язык его изрядно заплетался. — Слышь, мужики! Пойдемте-ка разберемся… Где его гараж говорите? Пятнадцатый?

— Да сиди ты, Сиплый, не рыпайся от греха подальше, — осадил его Михалыч. — Плесни-ка лучше сюда портвешку.

— Не, ну а че он? А? Мужики? Пошли, кто со мной?

— Нет там его, — оборвал его рвение рыжий в жар-птицыных веснушках. — Сегодня, по крайней мере, не было.

— Ну и че? Хоть ворота обделаем ему, — не унимался Сиплый. — Пошли?

Дабы предотвратить совсем ненужный сейчас «крестовый поход» на гараж подозреваемого и не палить контору, я вырвал фотку из рук Сиплого и многозначительно повертел ее в пальцах:

— Хм… Рожа больно знакомая… Где же я его видел? Бли-ин! Точно! Вспомнил! В ментовке я его видел. Он следаком или опером там работает, я когда за справкой туда ходил вчера, видел его. Кабинет, что слева, сразу на первом этаже по коридору. Я почему эту харю запомнил, неприятная уж больно, я у него еще про канцелярию спрашивал, а он со мной этак через губу разговаривал. Важный такой… Могу, конечно, ошибаться, но, вроде, похож. У-у! Морда ментовская! Сиплый прав! Айда, мужики, ворота обоссым ему и еще и углем разрисуем.

Мужики морды понурили, опустили.

— Ты чего, таксист? С дуба рухнул? — вскинул на меня мохнатую бровь Михалыч. — Мы милицию уважаем, не мути воду, езжай отсель, от греха подальше…

— А я че, я ничего, это же Сиплый предложил. Эй, Сиплый! Ты где?

Но Сиплый вообще куда-то вмиг пропал, дескать, засиделся и жена его потеряла.

— Не ори, поезжай лучше, парень, — тряс бородой мастер.

— А как же машина? — развел я руками, кивая на желтобрюхую «ласточку».

— Ну, на сегодня рабочий день закончен, — мастер поцокал языком. — Завтра приезжай, а лучше вовсе не появляйся. Не хватало, чтобы из-за твоей, прости господи, царапины на крыле у нас непонятки с милицией начались.

Этого мне и нужно. Самое время линять.

Чаяния Михалыча мне понятны, нелегальный бизнес на птичьих правах в советских гаражах — очень шаткая затея. Любой ненужный шум для него — что ножом по сердцу. Но что меня удивляло, до сих пор к такому до конца не привык, что ни один из граждан, даже будучи изрядно под градусом, не поддержал моего решительного бунтарского настроя по отношению к «ментовскому беспределу». Собственно, на то был и расчет.

Узнав, что таинственный хмырь на фото следаком работает, все, как один спрыгнули с темы. Сразу усиленно занялись более важными делами: кто-то будил интеллигента с собачкой, пытаясь снарядить их в поход в ближайший ларек за пивом, кто-то «выжимал» из бутылки последние капли портвейна, кто-то дискутировал на вечную философскую тему, теребя собеседника за пуговку на груди и настойчиво бубня одну и ту же бессмертную фразу: «Ты меня уважаешь?»

В общем, про злополучный гараж таинственного незнакомца махом забыли. А фотку я под шумок утянул и обратно в карман сунул. Что ж, пора и отчаливать.

— Федя! Поехали, поищем в другом месте, где царапину заделать…

— Да ну ее, эту царапину, — поворчал для виду Погодин, усаживаясь в машину. — Погнали лучше на танцы!

* * *

— Молодец, Андрей Григорьевич, — встав с кресла, Горохов похлопал меня по плечу. — Чисто сработал, каждый раз удивляюсь твоей расчетливости и находчивости.

Следователь повернулся к Погодину:

— Федор, что с тобой? Ты не заболел? Лицо красное, глаза мутные… Погоди… Ты что, пьяный?

— Не пьяный, а выпивший, — деликатно поправил Федя.

— Издержки внедрения, — заступился я за напарника. — Не рассчитал ресурсы организма при построении оперативных позиций среди гаражного населения.

— Пусть идет домой, отоспится, — распорядился шеф, усаживаясь обратно в кресло.

— Я в порядке, Никита Егорович, — браво с огоньком вытянулся в струнку Погодин, но покачнулся и оперся рукой о дверной косяк. — Некогда отсыпаться. Засаду надо выставлять возле гаража, немедленно.

— Ладно, — снисходительно хмыкнул следователь и улыбнулся. — Помнится, по молодости мы тоже частенько на рабочем месте закладывали. То день рождения у коллеги приключится, то звание придет, то сын родится, еще бывает свадьба, развод и другие праздники случаются.

Горохов мечтательно задумался, вспоминая дни лихой молодости. Когда и солнце было ярче, и женщины моложе.

Я покашлял в кулак, приводя шефа в деловое русло.

— Так… К делу, — хлопнул по столу Горохов. — Засаду выставим круглосуточную, в машине будем дежурить посменно. А гараж пробили — чей?

— Да, — кивнул я. — Значится в пользовании одного старичка, но его дома не оказалось. Соседи говорят, что давненько его не видели выходящим из квартиры.

— Возможно, Савченко его грохнул, — высказался Федя. — И гараж к рукам прибрал.

— А как бы он это провернул? — задумался Горохов. — Куда председатель кооператива смотрит? Этот вопрос как-то аккуратно выяснить надо, без шуму и пыли, не привлекая внимание общественности. А лучше вот что… Я Каткову поручу старичка этого отыскать, а вы засадой займитесь.

— Он не сможет отыскать его, — уверенно заявил Федя, выпрямившись и оторвавшись от дверного косяка. — Стезя Алексея — это следы и прочие дактокарты, а с людьми он не особо умеет работать. Тут чуйка оперская нужна.

— Да и бог с ним, с хозяином. Не так важно, где он сейчас, нам самое главное — срочно засаду выставить, — конкретизировал шеф. — Найдем пенсионера, никуда не денется. Так… Машину бы неприметную подобрать для засады, чтобы в глаза не бросалась.

— В машине не получится караулить, — замотал я головой. — Кооператив гаражный на некотором удалении от городской черты расположен. Пустырь между ними. Если автомобиль воткнем рядом, на подходе — слишком приметен на открытой местности будет. Если внутри массива гаражного поставить — сами понимаете, еще приметнее получится. Местные коситься будут, а ночью — так вообще, машина неприкаянная — нонсенс целый. На ночь все автомобили по гаражам спят, под замком.

— Пешком тогда? — свел брови Горохов.

Я ответил быстро, потому что уже так и сяк в голове всё это прикидывал:

— Деревьев там нет, кустов тоже… Спрятаться