– В смысле? – обескураженно спросила Таня, сидевшая позади Веры.

Они знали: мороженое могли себе позволить в первую очередь Вечные, потому что это требовало огромных затрат энергии на охлаждение.

– Купим вам мороженое, – отозвался Аарон как бы между делом. – А всем остальным воспитанникам закажем с доставкой на ужин. В мою машину на всех не влезет. Да и пока мы доедем, оно растает.

Через пятнадцать минут они держали в руках тюбики из запотевшего серебряного материала. Аарон ввел адрес ПЭЦ и поставил машину на автопилот. Вера открутила крышечку и принюхалась. Ничего. Капелька конденсированной воды скатилась по запотевшему материалу и упала на юбку. Вера приложила тюбик к губам и выдавила в рот самую малость. По языку разлилась практически забытая за два года сладость.

– Святая Вечность! – воскликнула Ида. – Нельзя ли изменить устав ПЭЦ, чтобы нам выдавали мороженое хотя бы раз в неделю?

Аарон мягко рассмеялся.

– Еще пару дней, и вы сможете покупать мороженое хоть каждый день.

– Кажется, об этом забыли известить Лель, – буркнула Таня.

Аарон непонимающе нахмурился.

– Лель, ну та, у которой мы сегодня были. Она из ПЭЦ, а теперь Вечная, – пояснила Таня между двумя глотками.

Выражение лица Аарона подсказало Вере, что этого объяснения ему было недостаточно.

– Мы были у нее с десяток раз, но в холодильнике у нее всегда пустота, а на обед она подает исключительно бульон. Я не знаю, есть ли в нем что-то еще, кроме воды и пищевого красителя, – сказала Вера. – Иногда мне кажется, что она и не знает о том, как хорошо могут питаться Вечные. Хотя, может, все дело в ее идеалах красоты.

– В смысле? – Аарон посмотрел Вере в глаза.

– Ну, по ее мнению, нам всем стоит исхудать и мечтать о сиреневой коже, – ответила она.

– Пф-ф-ф, – фыркнул Аарон. – И на кого вы станете похожи?

Своим вопросом он открыто осудил тягу некоторых Вечных к искусственности. Вера окинула его взглядом. В нем все было естественно и прекрасно. «Не все», – поправила Вера себя. На его тюбике с мороженым не оставалось следов от теплых пальцев.

– Может, все дело в работе Лель? – предположила Вера, пытаясь сконцентрироваться на теме разговора. – Сложно изо дня в день стоять в операционной и орудовать скальпелем, мечтая при этом о противоположном.

– И это выпускники ПЭЦ, наша гордость, – сказал Аарон с заметным сарказмом. – Иногда мне кажется, что у программы сбились ориентиры.

Вера насторожилась. Даже если он и прав, его решения на посту заместителя директора и, самое главное, представителя Сентябрины будут иметь колоссальные последствия для всех воспитанников.

– Но ведь хорошо, если выпускники довольны? – спросила Таня.

– И разве не в этом суть распределения? – добавила Ида. – Найти нам то место, где наши способности будут служить первому округу, а мы будем счастливы?

Аарон одним махом высосал мороженое и сжал тюбик в кулаке. Замер на несколько секунд и снова расслабил пальцы. Подлокотник между его и Вериным сиденьем разделился надвое, и он закинул внутрь смятую упаковку. На лице появилась легкая ухмылка.

– Главное, чтобы счастье не заключалось в идеальной форме носа, – сказал он.

Вера улыбнулась и посмотрела на его горбинку. Она ей ужасно нравилась. Если вдуматься, то Вере всегда нравились именно неидеальные части лица: оттопыренные уши Макса, непокорные завитушки Тани, слишком большой рот Иды. Вера пообещала себе: даже став Вечной, она не отправится в клинику Лель, желая превратиться неизвестно во что сиреневого цвета.

– А каким ты видишь будущее воспитанников ПЭЦ? – спросила Ида, придвинувшись ближе к водительскому сиденью, насколько это позволял ремень безопасности.

– Я? – Аарон на несколько секунд задумался. – Я бы отменил распределение и дал вам самим выбирать свое будущее.

– Что? – в один голос воскликнули подруги.

Аарон беззаботно пожал плечами, будто ничего крамольного и не сказал.

– Я думаю, что, если воспитанники смогут следовать за своим сердцем, выбирая профессию, они будут куда более продуктивными. А вот застревать на нелюбимой работе только потому, что так было угодно какому-то распределителю сверху, ничего хорошего не принесет. Ни самому человеку, ни всей системе.

Вера слушала затаив дыхание. Святая Вечность, это было бы так прекрасно – самой выбрать свое место в жизни! По рукам пробежали мурашки, от волнения дернулись плечи.

– Это в корне изменит ситуацию в ПЭЦ, – произнесла Ида и вновь откинулась на спинку сиденья.

Вера посмотрела на нее через плечо: она не светилась от восторга, а выглядела задумчивой.

– Но это же замечательно! – воскликнула Вера.

– А как же тогда работу искать? И где жить? – Танин голос звучал несколько напуганно.

– Так, как это делали люди сотни лет и тысячи лет подряд? – предположила Вера.

Да что с ними такое?! Почему они не рады такой перспективе?

– Откуда нам знать, как они это делали? Как правильно? Как надо? – настаивала Таня. Она сцепила пальцы на коленях. – Если никто не будет решать за нас…

– Это даст нам свободу выбора! – закончила за подругу Вера.

На Иду ее восклицание не произвело ни малейшего впечатления.

– Свобода не должна стать наказанием, – спокойно возразила она. – Нужны новые принципы отбора, своевременная интеграция воспитанников в жизнь Вечных, может быть, пара дополнительных лет до выпускного. Потребуется время.

Вера обернулась к Аарону с надеждой услышать от него опровержение, но он сказал:

– Ида совершенно права.

Вера сникла.

– Но на это могут уйти годы… – пробормотала она.

– Посмотрим, что мне удастся сделать, – неопределенно сказал Аарон.

Их взгляды встретились. Вера увидела в его глазах понимание и поддержку.

Через пять минут машина остановилась около ПЭЦ. Аарон нажал на панель управления, и три двери – все, кроме его, – открылись.

– Спасибо, что подбросил, – сказала Ида и вслед за Таней выбралась из салона.

Сообразив, что его дверь осталась закрытой, и заметив, что он не спешит отстегивать свой ремень безопасности, Вера почувствовала острое разочарование.

– Ты не идешь? – спросила она.

– У меня остались незаконченные дела.

Вере потребовалось собрать силу воли в кулак, чтобы не выпалить: «Когда ты вернешься?».

Но ее ведь не должно это волновать? Особенно если за время отсутствия он будет пытаться изменить принципы распределения. Да и не полагается ей задавать заместителю директора такие вопросы. Он совсем чужой для нее человек. И неважно, что он позволяет обращаться к нему на «ты».

И все-таки «когда-когда-когда» так и вертелось у нее на языке, жглось и кололось. Ей почему-то нужно было знать, когда она его снова увидит. Вера застыла, разрываясь между очевидной необходимостью отправиться вслед за девочками и желанием остаться в машине. При всей гигантской разнице между ними – одно бессмертие