«Вот так вот и проигрывают битвы…» – совсем по-человечески вдруг подумал он.

Стол не пережил второго взрыва эмоций хозяина.

* * *

За три станции метро от резиденции Старейшины – совсем рядом по столичным меркам, – в пакгаузе, арендованном одной из московских автофирм, Георгий Донской по прозвищу Князь, замещавший Чекана на время его внезапного отпуска, беседовал с главным оружейником московской Стаи Богданом Богдановичем Штепой. Крепкий восьмидесятилетний дед разложил перед ним на вид обычные патроны к обычному гладкоствольному охотничьему ружью.

– Они? – осведомился Князь.

– Они самые, – кивнул старик. – Жаль, мало – тысячу штук всего… Да и только для помповух – нарезные пока не получаются.

– Ладно, тащи сюда все и раздай ребятам. И смотри – если не сработает как надо…

– Георгий Юрьевич, та шо вы? Когда ж у меня что не работало?! – искренне удивился Штепа.

И в самом деле – все, что выходило из рук бессменного оружейника Стаи, отличалось исключительным качеством и надежностью. А еще одной особенностью Богдана Богдановича было то, что он был обычным человеком.

У посвященных бытует мнение, что в сообщество гару люди практически не допускаются, и оборотни строго хранят свои тайны от чужаков – в отличие, кстати, от вампирских «гнезд», вокруг которых крутится немало слуг-людей, работающих кто за деньги, кто за перспективу приобщения (почти вечная жизнь, как-никак!).

Это почти верно, но в том-то и дело, что «почти». Жизнь заставляет вносить поправки даже в самые суровые законы. Так или иначе, при московской Стае состояло с дюжину обычных представителей вида homo sapiens.

Несколько женщин, вышедших за гару замуж, двое подобранных в войну сердобольной вдовой мальчишек – ныне седых уже мужчин, уже ставших дедами, и Богдан Богданович Штепа. В его верности сомневаться не приходилось: гару, а точнее – персонально Князю, он был лично обязан всем, включая свою жизнь, а также жизни жены и детей.

История эта началась в конце сороковых годов прошлого века в прикарпатских лесах, когда тамошние боевики ОУН решили расправиться с семьей молодого сельского кузнеца-предателя и «подсоветчика». (Все «предательство» и «подсоветскость» которого заключались в том, что он отправил сестру учиться в Киев.) Заодно – прикончить остановившегося в его хате на постой капитана-военврача.

Только вот то, что скромный завхоз полевого госпиталя Донской Г.Ю. окажется оборотнем, бандеровцы предположить не могли, в силу чего «бойовка Ризуна» перестала существовать. Разумеется, Князь, как мог, объяснил кузнецу, буквально умиравшему со страха, кто он такой и кто такие гару, и хотел уже напоить его особым снадобьем, какое гару применяют в таких случаях – напрочь отшибающее память о последних нескольких часах. Но тот неожиданно для Донского пал на колени и предложил свою службу спасшим его и его детей существам.

И, надо сказать, с тех пор Донской ни разу не пожалел о том, что уговорил Старейшину принять предложение. Талантливый механик-самоучка, одинаково хорошо способный починить и мотор, и автомат, и даже часы, не раз пригождался Стае.

И вот недавно он придумал кое-что новое.

Чтобы убить вампира, нет ничего лучше серебряной пули – но даже они действуют не всегда, ибо при легких ранениях кровососы все же выживают, – серебро жжет плоть всех нелюдей не хуже огня, но чувствительность к боли у них куда ниже человеческой.

Теперь эти времена кончались – благодаря выдумке деда Штепы.

Выдумка его состояла в следующем: бралась обычная серебряная оболочка для пули и заполнялась глицерином – так иногда делают разрывные боеприпасы. Но при этом заполняют ее смесью глицерина и тонкой серебряной пыли. И при попадании в тело вампира мало того, что пуля, плющась и разрываясь, наносит жуткую рану – так еще и гидравлический удар буквально впрыскивает в окружающие ткани смертоносный светлый металл, обеспечивая Неспящему мучительную смерть…

И вот, похоже, скоро настанет пора применить это полезное изобретение на практике.

На голой поляне светит месяц на осинов пень.

Около пня-колоды ходит Волк голодный,

Ходит Волк мохнатый, а в зубах его поп треклятый.

Тот Волк – всем волкам старшой брат.

И речет Волк таковы слова:

– Ой, еси, вы, волки-оборотни,

Выходите-ка вы из дремучего леса

Грызть живьем чернорыльных бесов,

Мстить за стоны Руси-Матушки,

За сожженных Волхвов наших Батюшек,

Гусляров, Ведунов четвертованных,

Скоморохов, Певцов колесованных.

Вырвите с корнем язык,

Жилы с хребтов потяните,

Повинуйтесь властному кличу,

Я богатую дам вам добычу,

Я тогда прощу, когда кровь пущу.

Золото, ими любимое, влейте, расплавив, им в уши,

Киньте как падаль их туши,

Головы взденьте на колья,

Воронов племя порадуйте.

Ты бери, муж храбр, Меч-Кладенец,

Да клади великий обет,

Присягай на заветном оружии

Извести Крамолу зловредную,

Чужеродную, непотребную.

Кровной местью порадуй ты Пращуров,

Да будь верен их Вере поруганной.

Найдено в бумагах штаба разгромленного анархистского отряда «Черные волки» атамана Сергея Ивлева. Май 1919 г.

* * *

Сегодня утром на одной из улиц Северо-Восточного округа патрулем ДПС был обнаружен расстрелянный из автоматического оружия и врезавшийся в столб джип «Субару». По нашим данным, автомобиль принадлежит видному банкиру и бизнесмену Дмитрию Б., одной из самых закрытых персоналий московского бизнеса. Поблизости обнаружены также два разбитых и расстрелянных мотоцикла, видимо, принадлежавших нападавшим или охране бизнесмена. Ведется расследование. О местонахождении самого владельца машины сведений нет.

Из криминальной хроники.

Промучившись три часа, команда МЧС разобрала завал. Судя по масштабам разрушения, кто-то рванул в заброшенной пятиэтажке килограмм-другой тротила или гексагена. Особые надежды следователи возлагали на чудом выживших потерпевших – пожилого мужчину в старомодном плаще и юношу с обгоревшими руками. Согласно найденным документам, мужчина был предпринимателем Дмитрием Дмитриевичем Бобровым, личность второго и личности погибших устанавливались. Hикакого оружия при потерпевших не нашли, а потому все расстрелянные тела были списаны на непонятную банду, устроившую побоище между собой.