— Ступай вместе с Богиней, мамино солнышко. Когда-нибудь мывновь соединимся на ярких лугах Эпоны, где нет ни смерти, ни боли, ни печали.До тех пор я буду тосковать по тебе каждую секунду каждого дня, хранить памятьо тебе в своем сердце.

— Миледи.

Я взглянула на Гранта, Обильные слезы текли по его щекам. Онпротягивал мне спеленатый комочек, который был моей внучкой.

— Она похожа на Мирну, — сказал вдовец совершенно сломленнымголосом.

Я взяла крошку, которая действительно была миниатюрнойкопией своей покойной матери, крепко прижала ее к сердцу и заплакала.

Голова у Морриган буквально раскалывалась. У нее и раньшеслучались приступы, но не было ничего похожего на эту пульсирующую невыносимуюболь, пронявшую череп. Она решила, что это, наверное, и называется мигренью.Неудивительно, что люди, подверженные ей, говорили, будто по ним проехаласфальтовый каток.

«Превосходно. Только этого мне и не хватало. Мало того чтоветер доносит до меня голоса, я зажигаю искры на ладони, слышу кристаллы изаставляю их сверкать, что моя умершая мама оказалась вовсе не... Кстати, этомне что-то напомнило. Кайл погиб! — Тут память Морриган пробилась сквозьтуманную завесу боли и сумбура. Обвал в пещере! Кайл! Дедушка с бабушкой!Переход сквозь кристаллический валун! — Она открыла глаза и охнула от боли. —Ничего не видно. В глазах такая резь, что перед ними все расплылось. Телоломит, как при гриппе».

— Отдыхай, Приносящая Свет. Все хорошо.

Голос был добрым и знакомым. Морриган опустила веки. К нимтут же прижалось что-то прохладное и помогло снять жгучую боль. Потом онапочувствовала у губ чашку и машинально сделала несколько глотков чего-товкусного, похожего на сладкий сироп от кашля, смешанный с красным вином.

— Поспи. Теперь ты дома, — сказал тот же голос.

«Дома!.. Поспи», — повторил в голове соблазнительныйдразнящий шепот.

Морриган оставалось лишь поддаться воздействию тягучегонапитка и вновь погрузиться в забытье.

Когда девушка снова очнулась, то почувствовала, что во ртупересохло.

«Тьфу! По любимому выражению дедушки, там отдает донышкомптичьей клетки. Боже, жуткое состояние! Неужели придется идти в школу?Погоди-ка, нет, сейчас ведь конец лета. Я готовилась уехать в колледж».

— Выпейте, миледи. Это смягчит ваше горло.

«Миледи? Почему меня так называют?

«Потому что ты имеешь на это право».

Ветер не приносил эти слова, до кристалла девушка недотрагивалась. На этот раз они тихо прозвучали у нее в голове, что толькоприбавило смятения в мыслях, сумбурных и без того.

— Вот, миледи, пейте.

Нежные руки помогли ей приподняться, прижали к губам чашку спрохладной водой. Морриган жадно выпила ее и только потом открыла глаза. Втусклом свете все расплывалось. Она заморгала, протерла веки. В голове царилтакой же хаос, как и перед глазами.

«Что происходит? Я побывала на вечеринке? Обычно мне хваталоздравомыслия не напиться. Дед теперь меня убьет. Я уже взрослый и практическисамостоятельный человек, но он все равно сердится, если...

Погодите. Не была я ни на какой вечеринке. Мы с подругамипошли в пещеру».

Морриган с трудом открыла глаза во второй раз. Сначала передними по-прежнему все расплывалось. Потом словно кто-то подправил фокус. Онасразу все вспомнила и увидела. Рядом с ней на табуретке, покрытой мехом, сиделаженщина и по-доброму улыбалась.

— Бабушка! — Глаза Морриган чуть не вылезли из орбит отизумления.

— Добро пожаловать, Приносящая Свет.

Улыбка на лице женщины лишь слегка дрогнула. Ее голос былмилым и тихим, совершенно как у бабушки, только без оклахомского акцента.

— Меня зовут Биркита, я верховная жрица Адсагсоны. — Женщинаподнялась и тут же присела до самого пола в глубоком почтительном реверансе. —От имени Богини приветствую вас дома и выражаю всеобщую радость, доставленнуюнам возможностью лицезреть Приносящую Свет.

Морриган открыла рот, потом закрыла, наконец снова открыла исказала:

— Ты не моя бабушка.

Темноволосая женщина подняла лицо, которое казалось Морритаким знакомым. Ее улыбка по-прежнему была доброй, но на лбу проступили морщинынедоумения.

— Вы правы, миледи. По возрасту я гожусь в бабушки, но ещемолодой поклялась хранить целомудрие на службе у Богини. Поэтому у меня нет нидетей, ни внуков.

— Простите, я всего лишь... — Морриган провела дрожащейрукой по лицу и умолкла.

В ее голове теснились многочисленные вопросы, а сама онапродолжала глазеть на женщину, стоявшую перед ней на коленях. Абсолютная копиябабушки! Если не считать того, что Пэт всегда стригла свои темные волосы, а этаженщина заплетала длинную толстую косу, тяжело списавшую по спине.

Морриган пригляделась получше и увидела, что седины унезнакомки было гораздо больше, чем у бабушки. Да и вообще она выгляделастарше. На лице больше морщин, кожа почти прозрачная. Бабушка всегда казаласьМорриган лишенной возраста. Да, конечно, она была старая, но полна энергии иредко болела. Эта незнакомка выглядела как ее слабенькая сестра-близнец. На нейбыло красивое кожаное платье, напомнившее Морриган церемониальный костюминдейских женщин, собравшихся на совет, только без бахромы и перьев. Вместо этогомежду узором из бусин были вышиты сложные узлы, переплетавшиеся в некийлабиринт.

Морриган слегка вздрогнула. Она вдруг поняла, что незнакомкатак и застыла в поклоне, пока девушка пялилась на нее как идиотка.

— Ой! Встаньте! — поспешно сказала она и добавила снеловкостью: — Прошу вас.

Женщина, похожая на бабушку, но называвшая себя Биркитой,поднялась так же грациозно, как и приседала, и вернулась на свое место рядом скроватью.

— Где я? — выпалила Морриган, не в силах большесдерживаться.

— В пещерах Сидеты.

У Морриган все внутри так и сжалось, но она не поняла, отстраха или от восторга.

— Это не в Оклахоме?

— Где? — снова нахмурилась Биркита. — Простите, миледи, но яне знаю такого королевства. — Она сделала паузу, потом спросила: — Наверное,это где-то на юге Партолоны? Я никогда не уезжала далеко от наших пещер, такчто значительная часть Партолоны мне незнакома.

Морриган охнула. Ей показалось, что сердце сейчас выскочитиз груди.

— Партолона! — выдохнула она как молитву, заставив Биркитуулыбнуться. — Я в Партолоне?

— Именно так, Приносящая Свет.

— Я умерла?

Биркита рассмеялась мелодичным смехом, совсем как бабушка, ипомолодела при этом на десять лет.