к нему присоединилась Элизабет, которая решила поселиться в городе на время и обустроить дом для себя и брата. Домашний уют пришелся Ницше очень по вкусу.

Еще два события, происшедшие в 1875 г., способствовали его отдалению от Вагнера: публикация «Психологических наблюдений» Рее и прибытие в Базель Петера Гаста. (Настоящее имя Гаста было Генрих Кезелитц; он принял псевдоним, когда начал серьезно работать как композитор, и известен преимущественно под этим именем.) В декабре предыдущего года в офисе издателя Эрнста Шмайцнера, который впоследствии будет издавать и Ницше, Гаст встретил Овербека и решил поехать поучиться в Базель. Встреча с Ницше стала поворотным пунктом в его жизни. Поначалу студент Ницше, но постепенно стал его учеником, и, хотя его преданность не была столь самоотверженной, как обычно полагают (или как, вероятно, казалось самому Ницше), она была очень глубока, что может показаться немного нездоровым, особенно учитывая малую разницу в возрасте – Гаст был всего на семь лет младше своего кумира. Уже летом 1876 г. мы застаем его исполняющим обязанности личного секретаря Ницше, а к 1879 г. он уже просто обожал его. Нашими сведениями о чувствах Гаста в 1879–1881 гг. мы обязаны ряду писем, которые он отправлял своей австрийской подруге. В письме от 12 сентября 1879 г. Гаст сообщает, что он только что узнал, что Ницше находится на грани смерти. При этом известии он «плакал навзрыд». «Я никогда так не любил ни одного человека, как его, – пишет он, – даже своего отца… Я чувствую себя так, словно мой величайший долг – лечь и умереть с ним. Я не в силах описать это чувство». Большую часть 1889 г. он был единственной опорой Ницше, и тот активно пользовался его добротой, что можно оправдать только крайне отчаянным положением смертельно больного. Гаст то и дело терял терпение от его капризов и постоянно упрекал себя за это: «Ты знаешь, я сделаю для Ницше все, что смогу, – пишет он 15 марта, – ибо я не в силах даже смотреть на это и видеть столь замечательного человека беспомощным и покинутым». К октябрю здоровье Ницше немного улучшилось, и он, похоже, осознавал, как дурно обращается с Гастом: он пишет ему, что корит себя за свою чрезмерную требовательность в последнее время. Гаст пересказывает это своей австрийской подруге и добавляет: «В моральном отношении я стою намного ниже Ницше; я понимаю это из каждого написанного им слова: все исходит от великой души» (письмо от 22 октября). Его ощущение, что Ницше был исключительной личностью и что, отбросив все досадные мелочи, он действительно нуждался в помощи, всегда возвращало его к учителю и заставляло быть рядом и в прямом, и в переносном смысле. В последующие годы Гаст исполнял роль протоапостола культа Ницше, первого из немногих, и его деятельность в этом качестве еще предстоит оценить по достоинству. Нельзя отрицать то, что его понимание философии Ницше было минимальным, как и то, что он стимулировал в Ницше склонности, которые более мудрый человек попытался бы обуздать. Но все это с лихвой окупается тем, что он был для Ницше источником теплого одобрения, которое тот тщетно искал вокруг. Творческому писателю нужна критика, но нужен также и кто-то, кто верит в него и таким образом удерживает его веру в себя самого. Гаст верил в Ницше, в этом и заключалась добродетель для него как ученика.

На Рождество 1875 г. в Наумбурге Ницше пережил первый общий кризис здоровья. За ним последовал период прострации, и, хотя состояние медленно улучшалось, ему пришлось временно оставить работу в Базеле. В надежде поправить здоровье в марте 1876 г. он в сопровождении Герсдорффа отправился на Женевское озеро, а в первых числах апреля – в Женеву. К тому времени он достаточно оправился, чтобы насладиться ролью туриста и сделать предложение Матильде Трампедах.

Вопреки устоявшемуся мнению, Ницше в действительности значительную часть жизни был занят поисками жены. Те фрагменты его писем, где он отвергает мысль о женитьбе, компенсируются другими, в которых он обсуждает такую возможность. Известно также, что он дважды предлагал дамам руку и сердце, причем оба предложения были сделаны спустя очень малый срок после знакомства, – таким образом, мысль о женитьбе, несомненно, присутствовала в его сознании еще до встречи. Тема супружества просто висела в воздухе в том обществе, где вращался Ницше: Пиндер и Круг женились в 1874 г., с их женами Ницше познакомился в Наумбурге на Рождество того же года; в 1876 г. о своей помолвке объявил Овербек, а в 1877 г. состоялась и свадьба; и, наконец, в 1877 г. женился Герсдорфф. Поскольку Ницше не был женат, можно было бы, конечно, предположить, что он испытывал некий внутренний протест против брака, но очевидные факты противоречат убеждению об изначальном или принципиальном отторжении им самой этой идеи. Он очень хотел жениться на Ау Саломей в 1882 г.; в письмах к Элизабет он часто обсуждает возможность «подходящего» брака. Серьезность его намерений относительно Матильды Трампедах вызывает все же большие сомнения. Он прибыл в Женеву 6 апреля и там познакомился с молодым кондуктором Гуго фон Зенгером, который представил его Матильде: она не была обручена с Зенгером, но между ними было «понимание». Ей было 21 год, она была исключительно хороша и самоуверенна: вероятно, она вела себя с Ницше более свободно и заинтересованно, чем он привык ожидать, и он, конечно, неверно истолковал ее поведение. 11 апреля они провели на шумной вечеринке, обсуждая поэзию и прочие высокие материи, и, вернувшись в гостиницу, он написал ей краткое послание с предложением выйти за него замуж. В записке он предупреждал, что утром следующего дня должен возвратиться в Базель, но что записку ей передаст Зенгер, – неудачный выбор связного, подтверждающий, однако, что ему не было известно об отношениях Зенгера и Матильды. (Такой же промах Ницше совершил и в отношениях с Ау Саломей: в посредники он выбрал Пауля Рее, который имел те же намерения и уже успел назначить девушке свидание. Но в тот раз Ницше отважился на повторный личный разговор.) Матильда отписала ему в Базель с отказом.

Впоследствии она вышла замуж за Зенгера. Она никогда не воспринимала Ницше как возможную партию и, насколько нам известно, больше никогда с ним не виделась. Ее письменный отказ был довольно мастерски изложен, так как заставил Ницше почувствовать необходимость извиниться за то, что он вообще отважился сделать предложение. 15 апреля он пишет ей смиренный ответ:

«Вы были столь великодушны, что простили меня; я чувствую это по мягкому тону вашего письма, которого я на самом деле не заслужил… У меня есть лишь одно