Когда голод был утолен, чай выпит и каждый узнал о собеседнике немножко больше, чем до ужина, Сергей закурил и поинтересовался:

– Как же вы устраиваться будете, когда твою маму из больницы выпишут?

– Не знаю, – погрустнела Рита. – Вещи мы багажом бабушке отправили, но мне, честно говоря, из Москвы уезжать не хочется. – Она зябко обхватила плечи руками, хотя воздух, проникавший в кухню через форточку, был по-весеннему теплым. Попросила тихо: – Только не обещай, пожалуйста, что-нибудь придумать.

– Отчего же? – прищурился Сергей, вовремя прикусивший язык.

– Помочь ты все равно не сможешь, а не выполнить обещание будет стыдно.

Опять она угадала его мысли, и, странное дело, Сергей не мог сказать, что ему это неприятно. Скрывая смущение, он кашлянул, провел ладонью по свежевыбритому подбородку и брякнул первое, что пришло ему на ум:

– Вот черт, кажется, раздражение.

Рита опустила глаза:

– Извини.

– За что? – опешил Сергей.

– Это я воспользовалась твоим бритвенным станком. Забыла предупредить.

– Станок? – изумился Сергей, недоверчиво взглянув на гладкое Ритино лицо. – Зачем он тебе понадобился?

– Ты что, с луны свалился? – удивилась она, в свою очередь. – Я же тебе не пятилетняя девочка.

– И что из этого следует? – тупо произнес Сергей.

Рита полюбовалась его нахмуренными бровями и неожиданно прыснула:

– Из этого следует, что у меня ярко выражены вторичные половые признаки. Перечислить?

– Не надо, – пробормотал Сергей, злясь на себя за недогадливость. Теперь приходилось воротить лицо, чтобы развеселившаяся Рита не заметила, как ее старший наставник мучительно краснеет, словно молокосос, впервые открывший для себя маленькие женские тайны. – Иди стели себе на полу, – проворчал он, с остервенением драя чашки, побуревшие от крепкой заварки. – Я скоро.

– Слушаюсь и повинуюсь. – Рита выскользнула из кухни.

– Вот же навязалась на мою голову, – прошептал Сергей, оставшись один. – Со всеми своими вторичными и первичными половыми признаками…

Он выкурил две сигареты подряд, надеясь, что Рита успеет уснуть к его приходу, но ее глаза были широко открыты, сверкая в темноте парой угольков.

– Тебе спать хочется?

– Да, мне хочется спать, – ответил Сергей, опрокидываясь затылком на плоскую, как блин, подушку. – Очень.

– А поболтать перед сном? – спросила Рита голоском капризной девочки.

Сергей шумно перевалился на бок и буркнул в стену:

– Сказок не знаю, мне их никто никогда не рассказывал. Так что закрывай глаза, и спокойной ночи.

– А если мне страшно? Если мне одиноко и холодно?

– Терпеть не могу начинающих Клеопатр, – сообщил Сергей стене и, энергично работая кулаками, попытался вылепить из блинообразной подушки нечто более объемное.

Но, стоило ему улечься и сомкнуть веки, как он услышал за спиной какое-то шебуршание, а потом решительное шлепанье босых ног, прекратившееся совсем рядом. Точно лягушка по болоту проскакала. Обернувшись через плечо, он увидел возвышающуюся над собой Риту, которая успела куда-то задевать свою футболку. Белая, как мраморная статуя и, наверное, такая же холодная.

– Подвинься, – скомандовала она, поставив колено на диван.

– Брысь отсюда! – прошипел Сергей.

– Я только погреюсь возле тебя немного и сразу уйду, – пообещала Рита искренним до неправдоподобия тоном.

А бедро у нее оказалось очень даже горячим, настолько обжигающим, что, соприкоснувшись с ним, Сергей вздрогнул и почти влип в спасительную стенку.

– Плохая идея, – буркнул он, невольно прислушиваясь к тому, как гостья забирается под одеяло и мостится рядом, задевая его то локтем, то коленом. – В старину в подобных случаях клали между мужчиной и женщиной обоюдоострый меч, но современные диваны для подобных экспериментов не приспособлены. Чересчур узкие.

– Мне очень даже удобно, – успокоила его Рита. – И совсем не тесно.

Вопреки своему заверению, она принялась ворочаться и не успокоилась до тех пор, пока не воткнула что-то твердое Сергею под лопатку.

– Убери плечо, – попросил он.

– Не могу, – прошептала Рита.

– Почему?

– Потому что это грудь, а не плечо.

Сергей, позабывший, какими бывают на ощупь молоденькие девушки, притих. У него не было сил оттолкнуть от себя доверчиво прильнувшую Риту, а у нее не хватало отваги продолжить начатое. Обоим оставалось лишь неподвижно лежать, прислушиваясь к дыханию друг друга и ошалелому биению своих сердец.

И была долгая-долгая ночь, не сочтенная в днях года, не вошедшая в число месяцев, никем не воспетая, никем не проклятая. Сотни тысяч мгновений минуло, прежде чем померкли звезды… мрак сделался светом… растаяла разочарованная луна… Ничего нового под нею не случилось и случиться не могло, потому что все, что бывает, уже было, чтобы забыться и повториться вновь.

Но двое не знали этого, не хотели знать. Они просто пролежали до рассвета рядом, боясь спугнуть ночь, а когда все же наступило утро и они одновременно проснулись, обоим казалось, что они вовсе не смыкали глаз.

А за окном щебетали птицы, ах как же громко и радостно они щебетали!

– Где деньги? – спросил Сергей, преграждая Тамаре дорогу в туалет.

Разбуженная непривычно рано и лишенная возможности понежиться в постели с мужем, сестра выглядела очень сонной и напрочь лишенной нежных родственных чувств.

– Зачем тебе? Мы с Виталием все равно на рынок собрались. Сами купим все, что нужно.

– Дай человеку денег, – вмешался взбодрившийся умыванием свояк. – Может, ему сигарет захочется купить, пивка попить.

Хорошие ребята, но память у них коротковата. И суток не прошло, как позабыли, что рубли и доллары были принесены в дом Сергеем, а не свалились с неба. А ему самому – вот странное дело! – было как-то неловко напоминать об этом.

– Мне много нужно, – признался он, мучаясь. – Штуки полторы, лучше две.

– Рублей? – насторожилась Тамара.

– Баксов! – пошутил Виталий и засмеялся.

Его рот так и остался открытым, когда Сергей подтвердил:

– Баксов.

– Ты с ума сошел? Зачем тебе столько?

– Машину хочу прикупить. Дешевую.

– А что! – Виталий вышел из ступора. – Собственные колеса нам не помешают.

– Если они уцелеют, – загадочно промолвил Сергей. – Хотя вряд ли.

– Ты что-то задумал?