«Шут» поднял над головой длинный нож, готовясь пронзить дракона, но в последний миг человек в мантии повернулся, сунул руку прямо в грудь шута и вырвал его сердце. «Шут» съежился и расплылся, дым, из которого он был сплетен, слился с облачком дыма, изображавшим человека в мантии.

И человек в мантии остался один под громадным, нависшим над ним дымным драконом; его руки стали вытягиваться, словно он пытался дотронуться до чудовища. Но дракон внезапно рухнул, его дым заклубился вокруг фигуры в мантии и наконец рассеялся у ее ног.

Во тьме внизу всхрапнул Васска.

Траггет очнулся и понял, что весь дрожит.

— Дым драконов никогда не лжет, — проговорила Эдана просто и тихо.

Черная тень под ними медленно шевельнулась, огромные кожистые крылья поднялись вверх, к красному свету, и Траггет ясно разглядел зарубцевавшиеся дыры, оставшиеся от былых битв. Крылья поднимались все выше и выше, пока Траггету не стало казаться, что они вот-вот опустятся и раздавят его.

Потом к свету мучительно медленно потянулась длинная выгнутая шея, и над инквизитором и Эданой нависла украшенная шипами голова дракона. Когда дракон широко зевнул, Траггет понял, что ошибался: пасть Васски была куда больше передней части пещеры.

Инквизитор замер, не в силах пошевелиться.

Дракон посмотрел вниз и, чтобы удержать равновесие, дважды взмахнул крыльями, подняв вокруг трона пыльную бурю.

Траггет заморгал.

Дракон заговорил — как можно тише, и все равно пещера задрожала от его голоса.

Звуки эти были так чужды человеческому уху, что требовалось специальное обучение, чтобы просто распознать в них речь. Драконы говорили не только с помощью языка и глотки, но и с помощью скрежета чешуи, пощелкивания когтями, засасывания или выдувания жидкости, скопившейся между языком и нёбом.

Но Говорящие с Драконами прекрасно знали — общаться с этими существами очень трудно не только благодаря жутковатым звукам их речи. Драконы мыслили понятиями, совершенно отличными от человеческих. Большинство людских проблем — жизнь, смерть, любовь и богатство — были для них абсолютно непостижимы. Ход их мыслей настолько отличался от хода мыслей людей, что до того, как Говорящие с Драконами нашли с ними общий язык, ни драконы, ни люди не считали друг друга разумными существами.

Для драконов главными в жизни являлись жадность, власть, способность выжить и гордость.

— Эдана! Знамение сонный дым Васска теперь пари Сатинка будущее результат узнать?

Пари! Траггет все понял. Васска хотел знать, чем закончится его спор с Сатинкой, королевой-драконом запада. Ставка была высока: проигравшему придется спариться с другим для произведения потомства. Драконы спариваются, только если у них нет выбора, поэтому неудивительно, что Васску так интересовало, что предвещает пророчество.

Эдана встала с трона и с трудом заговорила. Человеческий голосовой аппарат — очень хороший инструмент, но некоторые звуки он воспроизвести просто не может. Однако у Эданы был большой опыт, а Васска давно привык к ее ужасному акценту.

— Васска повелитель! Знамения сонного дыма говорю. Полет двух драконов вижу! — прохрипела Эдана. — В небе один. Поле красная человеческая кровь. Завоевание Васски ослепить светом... Дракон Сатинка унижена. Ослепительный свет.

Траггет удивленно распахнул глаза. Он прекрасно понял слова Эданы.

Васска был драконьим королем, потомком неба и создателем мира. Первосвященница лгала их богу.

Стук закрывшихся за ними дверей все еще отдавался эхом по верхней галерее, когда Траггет наконец заговорил.

— Ты солгала, — сказал он без обиняков.

Он молчал, пока Эдана подробно описывала нависавшему над ними дракону видения и знамения. Ни одно из этих описаний даже отдаленно не напоминало то, что он видел в сонном дыму. Довольное словами Эданы, гигантское чудовище опустилось обратно во тьму; тогда первосвященница повернулась и жестом велела молодому инквизитору следовать за собой.

Он молчал, пока они шли через пещеру, поднимались в плетеной клетке и долго шагали через нефы в церемониальный зал.

Теперь, когда они добрались наконец до верхних галерей Храма, принадлежавших первосвященнице Васски, Траггет наконец заговорил:

— Ты солгала создателю миров?

— Ничего подобного, — с притворным возмущением ответила Эдана.

Тревога молодого человека ее забавляла, и она играла с ним, как кошка с пойманной мышью. Уверенно шагая по коридору, она продолжала твердо и властно:

— Я описала Васске истинное видение, свидетелем которого была вчера. Я просто не сказала ему о сегодняшнем видении, вот и все.

Траггет шел за ней, ступая по отполированному полу; их шаги звонким эхом отдавались в анфиладе. Казалось, резные каменные фигуры с фриза ажурного потолка с интересом смотрят на людей. И то был уже не первый раз, когда за ними следили каменные фигуры. Возможно, потому что аботы болтались неподалеку и, невидимые и неслышимые для других, сами все видели и слышали.

Траггет снова негромко заговорил, руки его подрагивали под длинными рукавами одеяния.

— Но видение... Я же сам... И ты тоже видела...

— Конечно видела, Траггет! — резко отозвалась Эдана. — Возьми себя в руки! Ты — инквизитор Пир, а не хнычущий мальчишка-пилигрим. Пора тебе усвоить, какое положение в мире ты занимаешь и какую это налагает ответственность.

— Да, госпожа, — тихо ответил Траггет, но пальцы его все еще дрожали, когда он открывал большую дверь в конце коридора.

Он придержал дверь, пропуская вперед Эдану, и та пристально посмотрела на него, прежде чем войти. Траггет последовал за первосвященницей и тщательно закрыл дверь.

Гостиная была просторной и богато обставленной. Потолок украшала прекрасная роспись, изображавшая небо. Почти всю противоположную стену занимал большой камин, несколько дверей вели в личные комнаты Эданы.

В комнате было полно предметов митанласского антиквариата, самыми разными путями попавших в коллекцию первосвященницы. Кроме них, однако, здесь были и вещи из более далеких земель, лежащих за пределами Хрунарда, — например, шлем гнома, привезенный с гор за западными границами, или пара древних ярких гобеленов из-за Пустошей. Три карты, найденные на заброшенном корсаре в Индрахолме, изображали побережья земель, неизвестных ни одному из капитанов торгового флота Пира.

Каждый из этих загадочных предметов Эдана много раз показывала Траггету, объясняя, как они попали к ней, и часами рассуждая об их значении и о землях, из которых они пришли. Вещи эти и завораживали, и пугали Траггета, напоминая о мире, раскинувшемся за пределами привычных ему границ. Он тянулся к свободе, которую они олицетворяли, но в то же время боялся ее.

— Садись, Траггет, — сказала Эдана, опускаясь у камина и указывая на большой стул напротив. — Пора тебе вспомнить о своих обязанностях.